Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Единственным человеком, посвящённым в тайны личной жизни мистера Ильинского-младшего, оставался Николас, но он, конечно, не трепал языком на каждом углу, и это вселяло уверенность. Алекс балансировал на тонком канате. Достаточно кому-то спросить у Ника о статусе его личной жизни, и всё пойдёт прахом. С каждым встречным Николас откровенничать вряд ли станет, но если спросит Герда, он однозначно не промолчит. Не увидит смысла скрывать.

То, что до сих пор никто не проявил интереса, и сообщение об этом не распространилось по школе, было настоящим чудом.

Реши такие сны наносить визиты вежливости каждую ночь, Алекс стал бы первым кандидатом на комнату в сумасшедшем доме, но, к счастью, они повторялись всего два или три раза за последний месяц.

Он надеялся, что со временем исчезнут окончательно. Как только он сделает правильный выбор.

Знать бы ещё, где находится истина.

Знать бы, как не совершить ошибку.

Вообще-то Алекс любил одиночество и искренне им наслаждался, но в моменты, подобные этому, ощущал острую потребность в присутствии поблизости другого человека. Завести необременительный диалог, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Просто-напросто отвлечься, раз нельзя поделиться переживаниями и честно обо всём рассказать. Слышать чужую речь, а не гробовую тишину. Но Алекс находился в комнате один.

Ник снова проводил время со своими одноклубниками, решая судьбу очередного выпуска школьной газеты – последнего в этом году.

Сегодня одиночество Алекса угнетало.

Он убрал письмо в конверт с эмблемой учебного заведения, ставшей практически родной, швырнул ненужные бумаги на стол. Письмо бесшумно проехалось по гладкой поверхности и упало на пол.

Потом подниму, подумал Алекс.

Взлохматил волосы, снова их пригладил, набросил на плечи пиджак и вышел в коридор. Пребывание в одиночестве, когда мозги разрывают на части мысли о ночных кошмарах и мотивах чужих поступков, было поистине невыносимым.

Алексу срочно требовался собеседник.

*

– С тобой всё нормально?

Алекс присел на корточки, пощёлкал пальцами, стараясь привлечь внимание к своей персоне, хотя на него и так пристально смотрели. Взгляд, однако, не выражал никаких эмоций. В точности, как в тех снах, преследовавших Алекса.

Разница состояла лишь в том, что источником боли послужил другой человек, вместо роскошной кровати, усыпанной розовыми лепестками, был лишь бетонный пол и кирпичные стены вокруг.

Стандартная такая крыша общежития, никак не сопоставить с самой академией, где есть готические башенки, чьи острые шпили стремятся к небу, как будто нанизывая на себя унылые серые облака.

Изо рта не вытекала чёрная субстанция непонятного происхождения, но с разбитых губ капала кровь.

Кэрмит запрокинул голову и облизнулся. Скривился, но сплёвывать не стал, сглотнул солёную ярко-красную слюну.

– Да, – ответил, спустя мгновение.

– Точно?

– Да, – произнёс увереннее, повторно перехватывая взгляд и больше не пытаясь отвернуться.

В глазах появилась осмысленность и понимание происходящего, а вместе с тем – напряжённость и смущение.

– Хорошо, – произнёс Алекс, хотя ничего хорошего в сложившейся ситуации не видел.

Если только сам факт спасения.

В воздухе повисла тишина, нарушаемая исключительно шумными выдохами. Кэрмит продолжал сидеть на крыше, прижимаясь спиной к ограждению, Алекс не торопился подниматься на ноги, внимательно наблюдая за изменениями, происходящими в лице одноклассника.

Кэрмит прикрыл глаза, окончательно разрывая зрительный контакт.

– Очень, – прошептал, потирая лицо рукой.

Алекс выпрямился в полный рост, прошествовал к двери, подхватил пиджак, отряхнул его и перебросил через плечо.

Подчинившись доводам разума и логики, следовало убраться отсюда поскорее, но Алекс продолжал стоять на месте, не решаясь оставить Кэрмита в одиночестве, особенно после того, что произошло за полчаса до наступления этого момента.

Постояв ещё немного, он развернулся и вновь подошёл к Кэрмиту. Протянул руку и, ощутив ответное прикосновение, потянул вверх, помогая подняться.

Кэрмит стрельнул глазами в его сторону, продемонстрировав смесь изумления и стыда, успевшую расцвести пышным цветом, опустил голову, потянулся, чтобы развязать шейный платок и приложить его к пострадавшей губе.

– Спасибо, – произнёс с запозданием.

– Не за что. Отправишься в лазарет?

– Нет.

– Почему?

– Не думаю, что история достойна того, чтобы быть преданной огласке.

– Тогда… Пойдёшь со мной? Сам обработаю, так и быть.

– С каких пор ты решил обо мне заботиться? – хмыкнул Кэрмит, сминая в ладони кусок ткани и глядя на Алекса с вызовом.

Что можно было ответить в сложившейся ситуации? Саркастических замечаний, способных отбрить, моментально уничтожив дополнительные вопросы, на ум не приходило, потому Алекс озвучил то, что на языке крутилось. Вроде ответ, а вместе с тем и нет.

– С тех самых.

Ничего толком не прояснил, лишь запутал сильнее.

Кэрмит покачал головой, засмеялся, но вот спорить до хрипоты и противиться не стал. Вместо этого улыбнулся и произнёс преувеличенно весёлым тоном:

– Ну пойдём, раз настаиваешь.