Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– А нам есть, о чём разговаривать?

– Ну как же. – Терренс изобразил уродливую ухмылку. – Разумеется. Такие события в жизни не каждый день случаются. Я хотел извиниться перед тобой за то, что мы с Мартином не смогли присутствовать вчера на торжественной церемонии. Надеюсь, ты захватил для будущих родственников хотя бы маленький кусок праздничного торта?

– Это была помолвка, а не свадьба. Мы пили шампанское и обсуждали планы на будущее в узком кругу, потому не думаю, что ты, в принципе, имел возможность туда попасть. Торт нам не подавали. Если это всё, то я пойду. Пропусти.

– Ни в коем случае.

– Что тебе ещё от меня нужно?

– Что-нибудь.

– Совсем нечем заняться?

– Почему же? Всегда есть. Буквально пару минут назад был поглощён процессом развития образного мышления. Представлял себя в вашей постели, и – не поверишь – даже понравилось. Интересно, а мне позволят воспользоваться правом первой ночи? Или Кейт будет протестовать против моего присутствия? Хотя… Кейт? И против? Сомневаюсь в этом. Думаю, она только «за».

Рендалл промолчал, но видно было, как заходили желваки, а ладонь сжалась в кулак. Терренс откровенно его провоцировал и почти достиг заветной цели.

Рендалл балансировал на той тонкой грани, когда желания смешать противника с грязью необычайно ярки, но остатки самоконтроля ещё не сгорели окончательно и удерживают от поступков, о последствиях которых можно глубоко пожалеть.

– Если хотел удивить, а лучше – сразу шокировать меня сообщением об отношениях, которые связывали вас прежде, то, вынужден огорчить: ты опоздал. Мне об этом уже рассказали.

Рендалл сумел ответить, не повышая тона. Его истинное настроение выдавали разве что глаза, потемневшие от гнева и ненависти.

Терренс презирал и эти глаза.

Он сожалел, что Рендалл всё-таки контролирует себя, не поддаваясь порывам слепого гнева.

Так было бы проще. Вероятно.

Нанося удары, купаясь в крови, хлещущей из рассечённой брови или губы, он упивался бы своими ощущениями. Однако стоило признать, что слова об освобождении от неприятных мыслей, были всего лишь отговоркой. Терренс знал, что лучше ему не станет ещё долгое время.

Потому-то с вызовом смотрел Рендаллу в глаза.

Они были единственным, что во внешности Рендалла подходило под определение примечательных, ну или отличительных, черт. Не зелёные, не голубые, не серые, а какие-то светло-бирюзовые, что ли. Чтобы охарактеризовать их цвет, приходилось потрудиться и перебрать в памяти немалое количество оттенков. Нужного определения пока подобрать не получилось, потому Терренс остановился на определении: «цвет морской волны».

Художникам, в этом плане, наверное, было проще, но Терренс к их братии не имел никакого отношения, а кисть в руках держал последний раз ещё в начальной школе, когда им преподавали основы изобразительного искусства. Получалось не то, чтобы очень, вот он и не проникся.

– Неужели?

– Представь себе.

– Жаль. Очень жаль.

– На этом всё?

– Пожалуй. – Терренс усмехнулся и бросил окурок прямиком на ботинок. – Приятно было поболтать, Рен.

Отряхнув руки, Терренс поднялся с места и направился в сторону лестницы, не останавливаясь и не оборачиваясь. Рендаллу, продолжавшему стоять на месте, казалось, что Терренс растворяется в потоке людей, и совсем скоро от него ничего не останется, даже напоминания. Чёрно-белые униформы сливались в единый поток, окурок продолжал дотлевать, постепенно прожигая кожу ботинка.

Рендалл наклонился, поднял окурок и повертел его в руках. Хотелось прикоснуться к фильтру и затянуться, почувствовав горький привкус на языке, и дым, заполняющий лёгкие. Но красиво провернуть этот жест не получилось бы по ряду причин. Во-первых, мерзко было прикасаться к вещи, которая только что валялась на земле. Во-вторых, он не умел курить и не планировал учиться.

Желания, подобные тому, которое нанесло визит сегодня, посещали его не чаще раза в год. И только в моменты, когда всё было плохо, обещая со временем не входить в норму, а ухудшаться.

Сейчас в жизни Рендалла наступал как раз такой период.

Рендалл швырнул окурок обратно на асфальт, прижал каблуком начищенных туфель и раздавил, вложив всю ненависть.

– Почему он не оставит тебя в покое?

Голос, раздавшийся за спиной, был Рендаллу знаком. Очень хорошо знаком, вплоть до каждой нотки, в нём звучавшей, поскольку именно с обладателем данного голоса Рендалл делил комнату в общежитии.

Рендалл обернулся.

Трой снял солнцезащитные очки и улыбнулся.

– Не рад перспективе породниться со мной, – ответил Рендалл, в последний раз пройдясь подошвой по окурку – ощутить облегчение так и не удалось. – Кажется, эта новость никогда не найдёт отклика в душе Терренса, но пусть всё останется на его совести.

– Ах да, твоя помолвка. Я слышал. Поздравляю.

– Спасибо, – отозвался Рендалл, изобразив прилив истинного восторга, что вовсе не отражало его настроения.

Ничего отдалённо похожего на счастье он не испытывал с тех самых пор, как услышал о необходимости взять в жёны девушку с таинственной болезнью, о которой ему до сих пор ничего не рассказали.