Будни имперской стражи

Ну и, конечно, призраки. Какая-то могучая магия удерживала души в том месте, где они приняли смерть, так что в первую же ночь мы не смогли уснуть, наблюдая, как гигантские полупрозрачные фигуры внешне бесцельно переходят с места на место, занимаясь какими-то непостижимыми делами. Судя по ним, огры здорово измельчали с тех времен.

К тому же в этих местах почему-то не хотели селиться никакие животные, да и растений было не слишком много, так что нам пришлось питаться теми небогатыми запасами, что мы взяли с собой. Впрочем, это не должно было стать проблемой, даже если бы мы решили пересечь полис по диаметру – если не слишком разъедаться, припасов должно было хватить.

Проблемой стало то, что Тиллэ, непривычная к таким длительным пешим переходам, стала ощутимо сдавать. Уже в первый день нам пришлось останавливаться на привал в два раза чаще, чем обычно, и это несмотря на то, что шеф периодически вез ее на себе. Именно поэтому, за первые два дня путешествия по городу огров мы потеряли то преимущество, которое образовалось благодаря помощи великанов. На одном из привалов чуткий крысодлак забеспокоился и, забравшись на голову возмущенному такой бесцеремонностью шефу, внимательно уставился в ту сторону, откуда мы пришли. Поскольку симптом нам был уже знаком, мы обеспокоились. Было бы приятно, конечно, предположить, что зверь почуял каких-то посторонних существ, которым тоже вздумалось пройтись по древнему полису, но таких отчаянных оптимистов среди нас не нашлось. Слишком редко в это печальное место приходят посетители.

Мы с шефом и Ханыгой только-только начали обсуждать, что бы такого предпринять, чтобы избежать, или хотя бы оттянуть встречу, когда я услышал тихий, прерывистый вздох со стороны девушки, сидевшей чуть поотдаль от нас. Оглянувшись, я с изумлением увидел, что она плачет. Тиллэ сидела молча, глядя куда-то в бесконечность, а на щеках у нее отчетливо просматривались две мокрые дорожки.

Честно говоря, я растерялся. Не так уж часто мне приходилось общаться с женщинами, чтобы знать, что делают в таких случаях. Я шепотом предложил товарищам сделать вид, что мы ничего не заметили, чтобы не смущать девушку, и удостоился двух недоуменно презрительных взглядов. Затем шеф, наклонившись к самому моему уху, очень тихо, прямо-таки необычно тихо, произнес:

– Сержант, я зря спрашивал у тебя советов о том, как вести себя с женщинами. Ты в этом полный идиот.

– А что не так? – удивленно спросил я. – И при чем здесь мои советы?

– А при том, дурака кусок, что ей нужно, чтобы ты ее поддержал и утешил. Не видишь, устала девчонка?

– Ну и пошли тогда утешать! – я окончательно перестал понимать многозначительные взгляды, которые дружно бросали на меня и шеф, и Ханыга, и от того разозлился.

Однако, похоже, разозлился не только я, потому что, услышав мою последнюю фразу, гоблин так и подскочил на месте, а потом, наклонившись к другому моему уху, тоже взялся разъяснять:

– Мы ей нкто, Сарх. А тебя она а пмощи попросила, значит, дверяет. И мнение твое для нье вжно. А ты общаешься с нами тлько, на нье внимания нь обращаешь пчти. Вдешь сбя грубо.

– Да я подчеркнуто вежливо себя веду! – возмутился я.

– Просто иди и утешай девку! – шепотом прорычал орк. – Мы уже оба убедились, что ты безнадежен, но, в конце концов, нам дело надо делать, а с таким настроением от нее никакой помощи ждать не приходится. Так что давай, приводи ее в норму, пока не поздно.

Мне почему-то было очень неловко, но я себя пересилил. И не потому, что это нужно для дела, конечно. Я подошел к Тиллэ и присел перед ней на корточки. Похоже, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос, губы у нее дрожали. Глаза, и так большие, теперь, после того, как они были омыты слезами, очень выделялись на бледном, осунувшемся от усталости и не слишком обильного питания, лице. Мне очень захотелось обнять девушку, провести рукой по тусклым от пыли длинным волосам, у меня даже руки потянулись, но я сдержался и просто взял ее руки в свои. Она перевела взгляд на меня, моргнула, а потом все-таки разрыдалась. И сама спрятала голову у меня на груди. Больше я сдерживаться не стал, так и гладил ее, иногда тревожно поглядывая, не показалась ли погоня.

– Я устала, устала, – прорывалось сквозь рыдания, – они все чего-то от меня хотят, никому нельзя верить. Я слишком глупа, мне не хватает ума, чтобы справиться самой. А теперь вас убьют, моих единственных друзей, из-за меня, а меня проводят домой и низложат. И мой народ устроит резню, после которой эльфов будут проклинать столетиями. Все, все из-за меня.