Будни имперской стражи

Однако и здесь нам повезло. Мой крысодлак, к сожалению, приказов не понимает, и заранее согласовать с ним, как он будет действовать в драке, возможным не представляется. Но все равно, несмотря на не слишком обширный совместный боевой опыт, я уже мог с уверенностью сказать, что бесполезным он не будет. И этот раз исключением не был. Зверь не стал лезть в общую свалку, видимо, помня, как плохо пришлось ему в прошлый раз. Он обратил свое внимание на стоявшего чуть в отдалении командира, наблюдавшего за ходом драки. Хотя настоящих сумерек еще не было, длинные тени от многочисленных камней позволили крысодлаку подобраться к противнику совершенно незамеченным. Так что он вступил в драку за несколько мгновений до того, как это сделали мы с гоблином. Думаю, для эльфа было очень неожиданно, когда из камней к нему метнулось что-то серое и зубастое и вцепилось в ладонь. Когда мы с Ханыгой обстреливали осаждавших насыпь, их командир все еще с криками, которых за общим шумом не было слышно, крутился на месте, пытаясь отодрать от себя юркого хищника, и никак не мог обратить на нас внимание своих подчиненных.

Драка шла настолько удачно, что нам бы, возможно, удалось победить, но неожиданно все изменилось. В дело вступил маг, на которого никто до сих пор не обращал внимания. Неожиданно на меня навалилась ужасная слабость. Мне приходилось прилагать все силы, чтобы шевелиться, и с каждой секундой становилось только тяжелее. Я видел, что то же самое происходит с орком, его движения стали вялыми и медленными, и как результат, на руках сразу повисли эльфы, еще больше замедляя шефа. Догадаться, чьими стараниями мы попали в такое положение, было не сложно – я огляделся, пытаясь понять, где находится пакостник, испортивший нам такую чудесную драку, но сил не хватило даже на это – и я свалился, больно ударившись головой о камень. Стало очень обидно, просто до слез, я смотрел в темное небо и не мог даже выругаться, настолько прочно меня опутало вражеское заклятие. Я слышал, что шеф еще вяло матерится, но, похоже, это все сопротивление, которое он был в силах оказать. Его вязали. Надо мной тоже появились пара злых остроухих физиономий, меня невежливо пнули по ребрам, потом взяли за руки и куда-то потащили, не обращая внимания на то, что спиной я проезжаю по всем мелким и крупным камням. Сознание мое постепенно угасало, поэтому даже после того, как раздалось громкое, повелительное «Что здесь происходит?!», я еще некоторое время продолжал размышлять, какая это мелочность и низость – так обходиться с беспомощным врагом. Но не обратить внимания на то, как мои руки отпустили и, следовательно голова со стуком встретилась с очередным булыжником, я не мог.

Как ни странно, резкая боль помогла немного прийти в себя, мне даже удалось чуть приподнять голову. Однако поначалу я не понял, из-за чего все так пораженно уставились в сторону нашего импровизированного укрепления. На стене, свесив ноги, сидел эльф, а на него со страхом и удивлением смотрели все, кто оставался к этому моменту на ногах. Правда, присмотревшись повнимательнее, я сообразил, что к отряду нападавших этот тип принадлежать не может – одежда и по цвету не соответствовала цветам семьи лесного клана, и покроем отличалась. А потом я глянул на горизонт. И обо всем догадался – солнце зашло. Мы успели.

Возле могилы Старика мы задержались еще на одну ночь. Всю ночь призрак сначала выслушивал, какие события происходили в мире с тех времен, как его навещали в последний раз, потом вникал в суть проблемы, которая заставила о нем наконец вспомнить, а потом до самого рассвета распекал своих притихших потомков. Мы с шефом и Ханыгой с большим удивлением наблюдали, как гордые самовлюбленные высокородные плачут от стыда за то, что их легендарный Старик презирает своих непутевых бывших подданных. В общем, за одну ночь разобраться в создавшейся ситуации не удалось. Заметив, что небо светлеет, призрак потребовал дождаться его следующего появления и не вздумать как-то повредить его единственному разумному потомку – Матери Сенней и ее товарищам.