Будни милиции

План Володи, поддержанный капитаном Данцевым, заключался в следующем: переодетые в форму сотрудников ГАИ, мы вместе с инспекторами из Дорнадзора должны были останавливать на КП проходящие машины, главным образом серые «Волги», под предлогом проверки технического состояния транспорта и правильного заполнения путевых листов. Для этой цели был выбран КП на шоссе при въезде в город, миновать который со стороны приемного пункта было невозможно. Именно таким способом мы и надеялись рано или поздно познакомиться с документами водителя серой «Волги».

Кепка, темные очки могли исчезнуть, номер мог быть заменен и вмятина на багажнике выправлена, зашпаклевана и закрашена. Можно было даже изменить цвет волос. Но не так легко было изменить форму подбородка, фигуру или, скажем, манеру сидеть за рулем — и это давало определенные шансы на его опознание и поимку.

Капитан Данцев при обсуждении планируемых мероприятий особо подчеркнул, что, судя по всему, преступник действует длительное время, причем безнаказанно, он наверняка зарвался, а зарвавшихся преступников ловить легче.

Первым дежурить на КП вызвался Худяков. Уже с раннего утра он в милицейской форме с белым поясом и портупеей, вооружившись фонарем-жезлом, явился ко мне для последнего согласования всех деталей плана. При этом он так часто щелкал кнопкой фонаря, что я, шутя, напомнил ему о материальной ответственности.

За день дежурства Худяков запылился и загорел, страшно устал, но ничего не добился и, передавая мне жезл и планшет, пожелал завтра провести время успешнее.

Утром следующего дня я стоял на перекрестке двух дорог и с любопытством наблюдал, как при виде моего жезла сбрасывают скорость проезжающие мимо шоферы. Шофер МАЗа, которого я попросил подбросить меня до КП-5, вежливо говорил «товарищ начальник» и сдержанно жаловался на строгости ГАИ.

В маленькой будке КП-5, высоко поднятой над землей, сидел черноволосый, весьма суровый на вид младший лейтенант Артамонов. Однако суровость его была только кажущейся.

Мы наметили план совместных действий. Сначала Артамонов сидел в будке, прислушивался к тихому попискиванию рации и телефонным звонкам, а я мерил шагами шоссе от будки до знака ограничения скорости и обратно. Потом мы поменялись местами.

Мимо, притормаживая, проносились тяжелые «Татры», юркие «Москвичи», элегантные «Волги» всех цветов с багажниками на крышах, проезжали мотоциклы с девушками на задних сиденьях. Ветер разносил запах травы и горячего асфальта.

Уже под вечер, когда, поменявшись в очередной раз местами с Артамоновым, я вошел в будку КП и услышал, как радистка по рации нетерпеливо и раздраженно повторяла позывные одной из машин ГАИ, а потом строго отчитала отозвавшегося шофера за то, что он ушел обедать, не предупредив ее об этом.

Услышав внезапный свисток, я выскочил из будки. Мотоцикл Артамонова уже трогался с места, набирая скорость, вслед за уходящей серой «Волгой». И «Волга», и мотоцикл Артамонова быстро скрылись за поворотом.

Через минуту я стоял на подножке мчащегося за ними грузовика, а через пять минут увидел лежащий на боку мотоцикл Артамонова.

Потерявший сознание инспектор ГАИ был перенесен во встречный «Москвич» шоферами нескольких машин, успевших к месту катастрофы раньше меня. Я назвал владельцу «Москвича» адрес ближайшей больницы и, вернувшись на КП, доложил о случившемся дежурному по Управлению милиции. Затем на попутной машине отправился в город. По дороге встретил ехавшего навстречу дежурного ГАИ и сообщил ему, что на КП никого нет и что место аварии он определит по оставшемуся там мотоциклу.

У Артамонова были сломаны обе ноги. Он лежал на диване в приемном покое, стиснув зубы и широко открыв глаза.

Левая рука его тоже была повреждена, а правая не пострадала, и он все время вытирал ею заливавший лицо пот.

— Я пытался его обогнать, — сказал он, увидев меня, — и остановил бы, но в момент обгона водитель ударил меня левой стороной машины. Номер я запомнил: 15–80, царапины и вмятины от удара на левом переднем крыле и левой передней дверце обязательно должны быть.

Выходя из больницы, я подумал, что теперь в этом деле тесно переплелись интересы ОБХСС и ГАИ и что без помощи сотрудников госавтоинспекции нам не обойтись.

Дежурный по ГАИ говорил по телефону, прижав плечом трубку к уху, просматривал карту дорожного происшествия и одновременно слушал чей-то голос, глухо звучавший из динамика рации. Увидев нас с Худяковым, он ткнул трубкой в плакат на стене, строго запрещавший здесь курить, потом трубкой же показал на стул, положил ее на рычаг и сказал в микрофон:

— Тихонов, на выезд. Большая Садовая, шесть. Наезд автобуса на велосипедиста. Пострадавший в больнице имени Семашко. Инспектор Дорнадзора Иванов ждет на месте. Перехожу на прием.