Будни нелепой войны

Разубеждать лейтенанта никто не стал и ограничились лишь ранее высказанной просьбой. Присмирев, старший был вынужден связаться с дежуркой и в ожидании ответа остался топтаться у телефонного аппарата. Якут тем временем приблизился к операм, закурил сигарету и спросил:

– Как там, сильно долбят вас?

Милиционеры переглянулись и Глеб пожал плечами:

– Да пока что за два месяца ни одного выстрела в нашу сторону не было.

– Надо же! А нам наши боссы на вас постоянно ссылаются. Тут, говорят, по сравненью с предгорьем – база отдыха. Вот там молотят, так молотят!

– А вам как здесь, сильно достаётся? – в свою очередь спросил Велиев.

– Днём молчат, а ночь – их. Отрываются, как хотят.

Зазвонил телефон, и из дежурной части сообщили, что начальник розыска ждёт у себя. Получив команду пропустить прибывших коллег, якут отворил перед ними ворота. Изнутри отдел ничего примечательного из себя не представлял. Всё та же скученность и ограниченность в движении, забитая в глубину души раздражённость людей и тоска в их глазах. Кабинет начальника розыска располагался на втором этаже. По всему коридору под охраной четырёх милиционеров стояли и сидели понурые чеченцы. Где – то в конце его из кабинета раздавался шум и гомон нескольких голосов. По эту же сторону, но в самом начале коридора, обнаружился и кабинет с табличкой «начальник уголовного розыска». Судя по постоянному круговороту местных оперов, тому было не до гостей, но всё же он терпеливо выслушал Бурлакова и поморщился.

– Откровенно говоря, не до вас сейчас. Военные ичкеров понатаскали нам полный коридор, теперь возись с ними. И что обидно, без толку суета эта! Скопом похватали всех, кто попался, улик никаких и рапорт один на всех. Для установления личности их не тормознёшь – все с нашими же паспортами в руках. Словом время убьём только, да в конце концов всех чехов в шею нагоним!

Затем, уперев взгляд в стол, он в раздумье ещё с минуту перекладывал какие – то стопки бумаг и наконец произнёс:

– В другом конце коридора мой зам. К нему подойдёте от моего имени и скажете, чтобы он в подвал спустился, журналы учёта посмотрел.

Гвалт в кабинете зама не стихал, он оказался набитым десятком милиционеров, которые были заняты расспросом сидевшего у стены пожилого полного чеченца в каракулевой папахе на голове. Вернее, расспрашивал один из них – такого же сложения, слегка подвыпивший детина лет двадцати пяти. Остальные только ограничивались короткими репликами и, как говориться, оказывали моральную помощь своему коллеге. Заместитель начальника сидел за своим столом в противоположном углу и что-то писал, при этом почти не обращая внимания на разыгрывающееся перед ним действо. Выслушав Бурлакова, он без лишних вопросов поднялся со своего места и предложил:

– Вы побудьте тут пока с пэпсами нашими, а я через пять минут вернусь.

– А я думал здесь опера занимаются! – разочарованно протянул Гривенко и услышал ответ с плохо скрытым раздражением:

– Где ты видел опера при толпе работающего? Они все по другим кабинетам занимаются. Здесь только те, кто от безделья мучается: пэпсы да штабные!

Хозяин кабинета вышел и операм ничего не оставалось, как наблюдать за потугами наружных служб. Тем временем учиняемый ими допрос приближался к своему апогею.

– Ты долго Ваньку валять будешь, хрыч старый! – зашёлся в крике здоровенный пэпээсник, исчерпав все свои умственные возможности в порождении вопросов.

Не только сложением, но и внешностью своей он сильно напоминал сидевшего перед ним чеченца. Форма лица, вогнутый седловиной нос и серые глаза с густыми бровями – всё было точь в точь копия допрашиваемого, и со стороны можно было подумать, что всё происходящее – не более, чем семейный скандал отца с сыном. Но только со стороны.

– Да что ты смотришь на него, Серёга! – не переставал подзуживать парня долговязый капитан.

Уставившись своими выпуклыми глазами на соблюдавшего видимое спокойствие чеченца, он предложил:

– Дай ты ему втык по самое не хочу, а то он и не чешется вовсе!

Серёга не заставил себя долго упрашивать. Подскочив к сидевшему, он схватил его «за грудки» и приподнял со своего места. Старик и не думал сопротивляться. Всё с тем же спокойствием в лице он молча воззрился на молодого милиционера. В глазах парня что-то дрогнуло и он выпустил чеченца из рук. Видимо там, где он вырос, бить пожилых было не принято, и привитый родителями стереотип он преодолеть так и не смог.

– Ну, Серёг, я от тебя такого не ожидал… – с явным разочарованием протянул штабист – Мы тут думали, что ты от чеха мокрого места не оставишь, а ты вон как слабенько с ним.

– Последний раз спрашиваю, сука, – снова взорвался парень – кто грузовик военный подорвал?

– Я тебе который раз повторяю, – вдруг дрогнувшим голосом проговорил чеченец – Не знаю я. Больше того – я мулла и убивать мне никого нельзя…

– Так он мулла! – с какой – то необъяснимой, почти щенячьей радостью воскликнул капитан, чуть не подпрыгнув на месте – А давайте его салом накормим!