Будни нелепой войны

– Слыхал я о вашей нелюбви к ним! – весело заметил Гривенко, подавшись поближе к переднему сиденью – У нас в управлении Сашка Дзюба работает, лет десять назад из Грозного перевёлся. Так он рассказывал, как в первый день на центральный рынок наш зашёл. Он как раз в тот день на службу представляться в форме ходил, и на обратном пути решил себе чего-нибудь к обеду прикупить. Смотрит, цыганка к женщине пристала – погадать предлагает. Та отказывается, пытается своей дорогой дальше пройти, а эта цыганча не отстаёт: то дорогу перегородит, то за одежду ухватит, а потом и совсем уж вконец разошлась – матами на неё понесла. Саша смотрит – женщина интеллигентная, тем же ответить не может, да и сама по себе ничего так. В общем, решил помочь: схватил эту цыганку за шиворот и к себе развернул. Ты что, говорит, обезьяна эдакая, к белой женщине пристаёшь! А та, вместо того, чтобы присмиреть, на него попёрла. Да ещё как, чуть все пуговицы не повырывала! Саша ей руки заломил и к отделению потащил было, но тут толпа как накинулась на него, чуть самого в куски не порвали. «Как вы смеете с женщиной так, а ещё в форме!» – кричат. И садистом его заклеймили, и расистом! Словом, еле ноги Саша унёс. Я, говорит, тогда и не ожидал такого. У нас, мол, в Грозном, если только хотя бы мимоходом цыгане забредали, то каждый мужик своим долгом по башке им настучать считал. А чтобы кто на милиционера посмотрел косо – да такого вообще не видано было!

Андрей закончил на весёлой ноте, но смеяться никому не хотелось. Операм слишком часто приходилось иметь дело как с цыганами, так и с жертвами их настойчивых предложений, и развязанность их никому из милиционеров не импонировала. Некоторое время все молчали, но вскоре въехали в сам Грозный.

– Ленинский район. – каким-то тусклым голосом прокомментировал открывшуюся картину чеченец – Здесь везде раньше многоэтажки стояли.

Повсюду, насколько хватало взгляда, лежали огромные кучи щебня. Обозревая последствия авиаударов, Гривенко сочувствующе вздохнул:

– Это сколько же добра уничтожили…

«Зато сколько жизней солдатских сберегли!» – отметил про себя Велиев, но в угоду корректности по отношению к водителю озвучивать мысли не стал.

Через минуту район бомбандировок миновали, и взорам милиционеров открылась уже несколько иная картина. Возвышавшиеся по обеим сторонам дороги высотные здания хотя в большинстве своём и имели некоторые следы разрушений, но всё же смотрелись довольно целыми. На многих из них просматривались следы проживания, вокруг сновали редкие прохожие. Даже не предъявляя служебных удостоверений, опера с успехом преодолели два расположенных у перекрёстков блок – поста, и повернули на Ханкалу. Теперь вокруг наблюдались кварталы пооживлённее: вовсю работали магазины, развалин стало поменьше и на улицах было погуще народа. Ещё через десять минут «шестёрка» уже припарковывалась рядом с массой других гражданских машин у контрольно-пропускного пункта, развёрнутого у ведущих через бетонный забор ворот. Велиев с Бурлаковым вышли первыми. Коротко посовещавшись, они подошли к закрывающему двери водителю.

– Послушай, – обратился к нему Глеб – ты пока здесь подожди. Если мы на КПП договоримся, чтобы тебя с нами пропустили, то за тобой вернёмся. А нет – тогда здесь тебе дожидаться придётся.

Чеченец согласился, и опера направились к воротам без него. Уже на ходу Гривенко удивлённо заметил им:

– А чего бы его с собой не взять? Если дадут добро на него, то не придётся возвращаться за ним!

– На кой ляд он нам! – отрезал Иван – Ещё по нашим расположениям мы его не таскали.

Милиционеры, прорезав толпу ожидающих чеченцев, вскоре подошли к самым воротам.

– Удостоверения будем показывать? – снова задал вполне абсурдный на первый взгляд вопрос Андрей.

Велиев переглянулся с Бурлаковым и внезапно предложил то, чего Иван вовсе не ожидал:

– А давайте так пройти попробуем. Морды кирпичём и ксив не предъявляя. Посмотрим, как тут у них с пропускным режимом.