Будни нелепой войны

В свой отдел милиционеры возвратились поздним вечером. К тому времени солнце успело скрыться за горизонтом, и короткие осенние сумерки сменила едва прорезаемая лунным светом темнота. Опера распрощались с чеченцем, и первым делом поднялись на второй этаж для доклада о прибытии начальнику отдела. Белоглазов их ждал. Несмотря на позднее возвращение, устраивать разнос своим подчинённым он не торопился. Внимательно выслушав объяснения оперов, он без лишних слов отпустил их заниматься по личному плану. Время ужина уже прошло и спешить в столовую было незачем. Велиев развесил автомат с разгрузкой над кроватью и некоторое время слушал, как Бурлаков рассказывает о результатах поездки Лазебному. В памяти всплыла сцена с участием коменданта соседнего района и майор в недоумении подумал: «Отчего всё так поставлено с ног на голову? Гантемиров с началом войны активно поддерживает федеральную власть и во главе им же сформированных отрядов делом доказывает своё неприятие укоренившегося в Чечне бандитизма. Те же гантемировцы совместно с русскими солдатами участвуют в освобождении набитого боевиками Грозного и теперь вдруг оказываются абсолютно ненужными тому правительству, от имени которого рисковали своими жизнями!» Нет, он вовсе не питал иллюзий относительно гантемировцев, но именно они, по его мнению, делом доказали то, что в первую очередь достойны реальной поддержки федеральной власти. Да, Велиев не рассчитывал на понимание размещённого в городе отряда в установлении и последующем задержании служащего в нём водителя, волею обстоятельств оказавшегося скорее очевидцем, нежели участником убийства солдата. Он прекрасно осознавал, что выдавать русским своего земляка и товарища по оружию никто не будет. По той же причине он не возлагал никаких надежд на откровенные показания чеченца в привычном ему окружении и обстановке. Планируя его выкрасть с базы чеченского ОМОНа, майор, тем не менее, вовсе не считал последних врагами, и услышанный в кабинете начальника приказ его покоробил. «Разоружить!» – снова вспомнил он слова коменданта. Глеб был уверен, что оружия у гантемировцев, как и у большинства жителей Чечни, достаточно и в схронах, но сам факт разоружения поставил бы их в такое унизительное положение, из которого выйти без неминуемого позора было просто нельзя. Невольно в памяти стали прокручиваться другие события минувшего дня и, задумавшись, он не заметил подошедшего к кровати Ивана. Капитан тронул растянувшегося на ней Глеба за плечо и предложил:

– Пойдём в коридор. Там «Время» начинается, пора места занимать.

Несмотря на предупреждение, свободных стульев перед телевизором уже не было. Глеб с Иваном присоединились к стоявшей части зрителей и приготовились к просмотру вечерних новостей. Верх американской творческой мысли в лице довольно пошлого и серенького боевика вскоре подошёл к своему завершению, и на смену ему на экране стали показывать «Вести». Блок внутрироссийских новостей через двадцать минут закончился, но о событиях в Чечне не было сказано ни слова, что вовсе не означало отсутствия убийств российских силовиков в этой республике. Тем не менее, всем стало понятно – ничего кардинального в Чечне в эти сутки не случилось. Зрителей заметно поубавилось, хотя ни один стул так и не освободился. Телеведущие продолжали информировать о событиях за рубежом. Промелькнули кадры визита ряда высокопоставленных лиц друг к другу и подошла очередь палестинской проблемы. На фоне израильского контрольно-пропускного пункта звучал голос репортёра:

– Сегодня совершено очередное нападение на израильских военных…

Далее рассказывалось о том, что в течение дня арабский юноша с близкого расстояния открыл огонь по военнослужащим. Парень, успев уничтожить и ранить нескольких еврейских солдат, погиб сам. За последний месяц подобный факт был уже не первым, и ни у кого удивления не вызывал: палестинские мужчины продолжали сопротивление израильской оккупации. Диктор как о само собой разумеющемся факте, спокойным голосом повествовала об ответных действиях еврейских военных: на экране телевизора бронетехника сравнивала с землёй остатки того, что уцелело после ударов с воздуха по жилищам палестинцев. Мельком показали раненных детей и трупы убитых при авианалёте людей, и ещё минут пять смаковали разлагольствования израильтян. В тон им вторили и два милиционера из числа сидевших на стульях зрителей. На фоне всеобщего молчания то и дело слышались их радостные возгласы:

– Смотри, как наши воюют! – восхищался действиями ворвавшихся в палестинский квартал военных бледный и долговязый паспортист в сдвинутой на самый затылок недавно купленной пиассе.

Второй – толстый и низкого роста его товарищ, ограничивался только поощрительными поддакиваниями, но шума производил также в достаточной мере. Откинувшись всем корпусом на спинку стула, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за картиной произведённых израильтянами разрушений.

– Так им и надо, чуркам недобитым! – всё не унимался долговязый – Мало там наши этим арабам дали, нас бы туда – вот развернулись бы…