Будни революции. 1917 год

В этот день – 11 августа 1917 года по старому стилю – внимание общественности переключилось на бедственное положение русских финансов. Газета «Московские ведомости» так определила корень экономических проблем. Исходным посылом для размышлений газетчиков стала ситуация, в которой «решительно никто ничего не хочет платить в качестве налогов». Самое поверхностное объяснение этому заключалось в том, что Временное правительство как раз приняло пакет законов о налогообложении, согласно которому бизнес должен был выплатить налоги за предыдущий, 1916 год повторно, в качестве единовременной подати. Плюс вводилась прогрессивная шкала налогообложения, делавшая невыгодным производственную деятельность вообще, даже в оборонной промышленности. Это значительно усиливало недовольство предпринимателей. И получалось, что недовольны все, имущие и неимущие. Явно выражая недовольство первых, «Московские ведомости» сетовали: «С неимущих-то мудрено что-либо получить. Бедняки не обложены у нас ни подоходным, ни квартирным, ни иными налогами. Но кто бы мог подумать, что при нынешней разрухе жизни, транспорта и продовольствия, гибели многих фабричных предприятий и земельных хозяйств, в ситуации беззакония и бесправия доходы государственного казначейства России растут. За пять месяцев текущего 17-го года они составили миллиард 665 миллионов рублей, на четверть миллиарда больше, чем в 1916-м. Когда доходы поступали исключительно хорошо. При этом Минфин рассчитывает получить до конца года еще 5 миллиардов 400 миллионов за счет увеличения железнодорожных тарифов, прогрессивного подоходного налога, налога на табак. Но почему же тогда, – вопрошала газета, – наши революционные министры на каждом шагу кричат, что государственная казна пуста, что мы стоим над бездной. Откуда тогда эти дополнительные полтора миллиарда? Очевидно, что дело в бездушии имущих классов, не в малом поступлении доходов, а в отсутствии элементарной экономии. В наши дни только ленивый не предъявляет своих социальных требований к государственному сундуку. Бездумная эпидемия грабежа и нахрапа под угрозами забастовок. Чувство патриотизма сменил самый грубый и бесшабашный классовый эгоизм». Газета приводила впечатляющую статистику. Общая сумма расходов государства в 1914 году – 5 миллиардов рублей. В 15-м – около 12 миллиардов. В 16-м – около 18. А только за полгода 1917-го – 30 миллиардов рублей. Чем же был вызван такой неимоверный скачок? «Московские ведомости» считали, что «единственно непомерными требованиями, предъявляемыми к государству», являются… И в качестве примера приводили такую деталь социальной политики – «расход на выдачу пайков солдатским женам – за первые два с половиной года войны он составил два миллиарда, а в 17-м с учетом новых расценок – опять же только за полгода – три миллиарда». «Конечно, – признавала газета, – против увеличения пайка нельзя было бы сказать и слова осуждения, если бы положение солдаток было действительно бедственным, но, будучи в большинстве своем селянками, они кормятся со своего хозяйства, а вот средние городские классы действительно начинают бедствовать из-за дороговизны продуктов, цен на услуги». Кроме этого, на самом деле очень спорного и неочевидного в своей социальной правоте примера, газета приводила также пример действительно вопиющий. Расходы на содержание железных дорог, несмотря на угрожающе растущее расстройство их работы, увеличилось в 17-м году почти на два миллиарда рублей. В общем, вывод из этого делался провидческий. Цены растут на всё и вся, к зиме, если не случится чуда, можем остаться без дров, керосина и хлеба. При этом введение государственной монополии на спички, соль, сахар и прочее необходимое не спасет. Спасти может только всемерная экономия и – внимание – «твердый окрик власти на всех этих мародеров тыла, тянущихся к скудным государственным сбережениям».