Будни самогонщика Гоши

– Не обижайся, что вынужден просить тебя уехать. Колдуны охотятся на Мюи. А она мне дорога. Увози дочь и береги пуще прежнего. Разберусь – приеду.

Он засопел, не зная, как трактовать мои слова.

– Или оставить тебе Фалька с людьми?

– Фальк в твоем в замке нужен. Степняки могут пройти в тыл и через другое глейство. К вам напрямую. Их много, они жестокие. Но все же не каросские наемники. Крепость штурмовать не приучены. Байк для Мюи не дам. И ты смотри, чтоб она одна нигде не каталась.

Он кивнул, потом обнял меня. Поверил. Пока поверил.

Когда их кхары скрылись вдали, я велел выстроиться своей микро-армии и спустил на нее Нирага. Тот, получивший фитиль размером с бревно за разложение личного состава, оторвался по полной.

Серьезность действа под конец испортил Боб. Он выскочил из замка и пристроился у моей ноги. На каждое обещание Нирага засунуть нерадивого солдата в задницу пырху, пес подверждающе гавкал.

Я взял его за шкирку и повел в замок. За проводами гостей совсем забыл, что на мне еще этот диванный боец. Хоть накормлен?

Встреченная Сая шарахнулась от Биба со страхом.

– Глей! Он стянул свиную ногу из кухни. Пробовали отобрать – укусил повариху.

– И где та нога?

– В нем…

Значит, кормить не нужно. Пес сам питается. Хоть и за мой счет.

Он радостно показал клыки длиной почти в мой мизинец. Это еще детские, молочные зубки.

Буду в городе, зайду к достопочтенному Клецу. Серебра в обмен на золото у меня нет, но пусть в память о прошлых сделках расскажет – как держать в квартире кароссокого волкодава и не быть съеденным.

Но пока я опасался оставить Кирах – из-за степняков.

Шатровый городок прожил на прежнем месте дня четыре после моего первого визита. В очередной раз я увидел начисто обглоданное кхарами пространство, навоз, золу от очагов и мусор. Все. Прибирать за собой кочевники не привыкли.

Признаться, велосипедные вояжи в степь утомили. Не, кататься на байке люблю. Но уж очень много времени потеряно.

Их уход дал гарантированную передышку. На сколько недель или месяцев – не знаю. Пока же приказал старейшинам деревень делать вылазки вглубь степи. Присмотра от пограничной реки – мало. Сам же занялся обустройством образцового капиталистического хозяйства. В Белоруссии такие называют «агрогородок» и организуют чуть ли не в каждом сельсовете.

Майское солнце припекало. Крестьяне снова видели меня в поле и на огородах. Часто – голого по пояс. На самом деле, хрымов у меня много. А выработка на пару рабочих рук ничтожная. Средневековье. Вот нагоню самогона и поставлю форты, и не вдоль реки, а глубже в степь. Насколько сможем прокопать каналы для полива. Земля здесь ничейная, но плодородная. Будет «Поднятая целина» как у Михаила Шолохова. Пока еще там просто «Целина», в честь другого великого литератора СССР – Леонида Брежнева[18].

При виде огромных пространств, обещающих сделать мое скромное глейство самым большим и богатым в королевстве, я чувствовал, что внутри меня живет не только Биб. Больше места заняла ненасытная жаба. Та, что вынудила ехать с брентом продавать ему нир и до сих пор не позволяющая остановиться.

Зато Мюи будет чем гордится, когда выйдет, наконец, за меня замуж. И Бобику найдется где побегать.

* * *

У рощи Веруна кхары остановились. Стояла теплая июньская ночь. В России декабрь и наверняка – дубак. Я взял одежду потеплее.

– Нил, Лакун! Несите угощение.

Хрымы сняли корзинки с продуктами с телеги, но сами боялись даже шаг ступить к роще. На глея, своего господина, смотрели с ужасом и восхищением, насколько разобрать при свете звезд.

Я потащил вкусняшки в кусты.

– Биб! Зови Создателя.

– Так ночь, опочивает он.

– Ладно…

Корзины я все же расставил. Там пироги с капустой и с грибами. А также очень вкусные с первыми лесными ягодами. Здесь все рано созревает. Читал – в Израиле успевают снять два урожая, когда в России один. Посмотрим, что тут можно.

– С чем пожаловал, внук Ивана?

Сзади гавкнул Бобик, охнули хрымы. Мало того – пришли в логово грозного бога. Так еще сон его потревожили!

– Подношение принес тебе, Верун. Угощайся на здоровье. Прости, что ночью. Не знаю, что на той стороне.

– Эх, люди… Не цените простые радости: сесть на травку, преломить хлеб. Все спешите, толкаетесь. А то и убиваете друг дружку.

Прав он. На сто процентов.

– Верно говоришь, Верун. Но только мой дом – и там. Надо мне кое-что в нем. Да с родителями связаться, узнать – как у них, что. И пусть знают, живой их сын.

Божество сняло тряпицу с первой корзинки и принялось уписывать пирог. Запах жареных грибов и кислой капусты перебил ароматы цветения.

– Гладко говоришь. Ну ладно, проходи. Только помни, никаких животных!

А стоило бы привести жеребца и пяток кобыл. Ну, нет – так нет. Я вернулся к телегам. Трое хрымов и два воина ждали меня, и без ПНВ было заметно – им чертовски неуютно.

– Можете перегнать телеги на ту сторону дороги. Кхаров отпустите пастись. Ждать. Вернусь дня через три.

Знать бы заранее, что так не выйдет…