Будни Севастопольского подполья

«Почему обязательно на складах? Дались им эти склады», — подумал Костя и вдруг вспомнил, как зимой Саня с Мишей Шанько срезали пломбы на двух вагонах, стоявших в глухом тупике. В одном оказались шелковые парашюты, в другом — новогодние продовольственные подарки из Германии. Вагон с подарками был опустошен. А сколько раз на пристани при выгрузке какой-нибудь военнопленный разбивал ящик с сахаром или галетами. И то и другое мгновенно исчезало в карманах пленных. Да и сам-то он не раз, сговорившись с Колей и его отцом, «случайно» ронял ящик с консервами или просыпал куль с фасолью. Если бы не эти «случайности», вряд ли удалось бы ему приобрести шрифты для типографии. Почему бы и теперь не пошарить в вагонах, не устроить «утруску» грузов на пристани?

У Кости возникали смелые комбинации, одна замысловатее другой; лоб его наморщился, будто он решал в уме сложнейшие уравнения со многими неизвестными. Но «неизвестные» его не устраивали, и комбинации отпадали. Все должно быть построено на строгом, точном расчете.

— Ну, так что будем делать? — Взгляд Ревякина скользнул по лицам товарищей и остановился на Косте. — Вот где твоим ребятам надо бы показать свою смекалку и удаль. Тут уж и на риск можно пойти.

— За нами дело не станет, — хитро прищурился Костя.

— Рассуждает так, будто у нас свой продотряд. Вот отправится завтра и заготовит все, как у себя на огороде, — возразил Ваня.

— Угадал. Нам и нужно создать продотряд, — ответил Костя, не замечая иронии.

— Ты голову не морочь, а скажи прямо, где и как?

— Где? Опять же у фашистов! И заготавливать надо так, чтобы хватило для всего подполья.

— Ишь чего захотел! Подайте ему сразу все Черное море! Это уж ты, браток, того… баланду травишь, — Кузьма, смеясь, похлопал Костю по плечу.

— Чему тут смеяться? — вдруг вспыхнула Лида. — Разве он не прав? Нас, как тараканов, переморят. Вы поглядите на себя — на кого похожи? Кого ни возьми — цинга, дистрофия…

— Не волнуйся, милая, — ласково остановил жену Александр. — А вы, товарищи, дайте Косте досказать. Объясни все толком, — попросил связного Александр. — Ты говоришь, нужен продотряд?

— Да, нужен! Особенно теперь. Кто-то из нас постоянно должен заниматься снабжением. Давай мы за это и возьмемся.

— Кто это «мы»?

— Ну, я, Коля с отцом, Саня, Миша Шанько и хорошо бы еще Кузьму нам — он помощник машиниста. А вас в это дело впутывать не стоит. Вы только поможете снести продукты на подводу, когда мы спикируем и сбросим их.

— Откуда сбросите? Куда? Выкладывай! — оживился заинтересованный Александр.

Костя рассказал, что надумал.

— Дело предлагаешь. Дело, — слушая, поощрял его Александр. — Задумано широко, с размахом, а? — и вопросительно смотрел на товарищей. — Слушай, Матрос, ты с ребятами и с Кузьмой все обмозгуй и действуйте не откладывая, — заключил Ревякин. — Только для успеха, по-моему, нужно, чтобы кто-нибудь один объединял ваши действия.

— Есть не откладывать! — отвечал Костя, невольно подтягиваясь. — Сейчас бегу к ребятам. И ты, Кузьма, приходи на Лагерную, к Кольке.

Он бросил торжествующий взгляд на Ваню и выбежал из хаты.

V

С раннего утра в Южной бухте шла выгрузка двух морских транспортов, прибывших с продовольствием из Констанцы. Триста военнопленных, сгибаясь под тяжестью кулей и ящиков, перетаскивали их из трюмов к вагонам. Бесконечная людская цепь под ястребиными взглядами конвоиров, жандармов и надсмотрщиков двигалась быстро, без задержек, словно заведенный механизм. А если кто и замедлял шаг, подскакивал жандарм Курц и кулаками подгонял отставшего.

Как и другие наемные грузчики, Костя и Коля стояли на укладке. Коля, пристроившись на подножке вагона, подхватывал груз, а Костя оттаскивал его в глубь вагона и укладывал. Колина рубашка на спине взмокла, волосы пристали к влажному лбу. Втолкнув в вагон ящик с сахаром, он выпрямился и рукавом стер с лица пот.

— Шнеллер! Шнеллер! — раздался позади голос надсмотрщика Карла Шульца.

Этот рыхлый баварец с маленькими юркими глазками сварлив и въедлив, все стоит над душой и все подгоняет: ни присесть, ни разогнуться. Зная, что слова Шульца адресованы ему, Коля сплюнул и, подхватив у подошедшего пленного груз, проворчал:

— Им, гадам, все скорей надо. Дыхнуть не дают.

Гонка с разгрузкой транспортов была вызвана боязнью воздушных налетов. Почти год, пока фронт держался на Северном Кавказе, фашисты чувствовали себя в Крыму спокойно, как в глубоком тылу: по ночам не затемняли окон, не гасили свет. И вдруг этой ночью над городом и рейдом взревели моторы советских бомбардировщиков. Среди развалин в ужасе метались в поисках убежищ фашистские чиновники, интенданты и полицаи. Паника до сих пор лихорадила фашистских тыловиков. Боясь новых налетов, портовая администрация спешила разгрузить транспорты и вытолкнуть их из бухты в море.

— Ты зря, Коль, бубнишь. Для нас такая спешка — лафа.

— Гляди, какой урожай, — Костя кивнул на ящики и кули, придвинутые им поближе к двери. — Скажи спасибо, что нам поручили эту работу.