Будущая загробная жизнь: Православное учение

Убедиться в Божественном происхождении Священного Писания можно одним способом: надо жить по его правилам, отведать и вкусить этого учения, тогда убедишься, что оно не простое, а Божественное. Тогда узнаешь, как совершен закон Господень и какая отрада в нем для души. Кто-то скажет: «Я тогда стану жить по учению Священного Писания, когда вполне уверюсь, что оно Божественное». Но возможно ли, не зная его, увериться? Если бы вам предложили пищу и сказали, что она самая вкусная и здоровая, то, не отведав ее, как бы вы узнали, что она действительно вкусна и здорова? Вспоминаются слова одного старца, к которому пришел некто и заявил: «Бога нет!» Старец тихо и смиренно ответил: «А куда же Он девался? До тебя всегда был, а теперь уже Его нет!» В простоте слов старца заключен такой глубокий, ясный ответ, что трудно придумать еще что-либо столь ясное и основательное. Надо помнить: без меня – спасти меня нельзя! Надо, чтобы ты сам пожелал заняться очищением своего сердца, и тогда в тебе начнет господствовать дух, а не тело. Чтобы дать господство духу, надо побороть то, что ослабляет дух.

Путь Богопознания – во внутреннем духовном опыте. И люди, отдавшие всю свою жизнь на исполнение завета Христа, здесь, еще на земле, вкушали радость небожителей. Невидимый мир для них был реален, близок так же, как земной, они поднимались на такие вершины духа, что им повиновались силы природы.

Среди авторов богословских творений были не только простецы-пустынники (столь немилые сердцу наших неверов), но и люди глубоко образованные, даже философы, обладавшие сведениями во всех отраслях знаний и обладавшие ими в такой полноте, которая нам, теперешним интеллигентам, и не снилась.

Для примера укажем на одного из них – святителя Василия Великого. Он изучал науки в знаменитой Афинской школе, привлекавшей к себе в то время весь цвет ума и таланта. Он изучал ораторское искусство, астрономию, философию, физику, медицину, естественные науки. Был красой и гордостью своих профессоров. Но все светские знания не могли насытить его ума, искавшего нечто высшее – небесного озарения – и по окончании курса он отправился в те страны, где жили христианские подвижники и где он мог ознакомиться с истинно-христианской наукой. Был в Египте, Карфагене, Сирии и Палестине. Там он нашел и духовное руководство, и большое собрание богословских творений, прилежно и долго изучал их, и побольше был образован, чем многие из нас, нынешних интеллигентов!

После долгого отсутствия, вернувшись в Афины, он захотел увидеть своего любимого профессора, который был язычником, чтобы обратить его в христианство (что ему потом и удалось) и тем заплатил ему за все доброе, полученное от него. Долго искал его, наконец, нашел у городской стены, где, по обычаю того времени, профессор рассуждал с другими философами о каком-то важном предмете и никак не мог решить некий замысловатый вопрос. Набросив плащ на лицо, святитель Василий прислушивается к спору. Оставаясь неузнанным, вступает в разговор, блестяще решает затруднявший всех вопрос и, со своей стороны, задает вопрос своему учителю. Все недоумевают, кто бы мог так отвечать, так возражать знаменитому философу, а учитель говорит: «Это или какой-либо бог, или Василий!» Учитель хотел сказать, что святитель Василий имел разум, превосходящий обычные человеческие мерки, и в этом отношении приближался к богам.

Неверующие гордо заявляют, что разум не признает потусторонней жизни, но они забыли, что мудрейший из смертных – Сократ – сознавал: все, что человек знает и может понять – ничто в сравнении с тем, чего он не знает и не понимает. И это признание Сократа в немощи человеческого ума имеет всю силу убеждения, потому что мудрец приобрел это сознание опытом целой жизни, посвященной исканию истины. До него философия занималась почти исключительно созерцанием внешней природы, не обращая внимания на мир нравственный.

Сократ открывает этот мир, в основании своей мудрости полагая самосознание и в глубине человеческой души находит свидетельство о Боге. Он веровал в Бога Единого, Невидимого, Творца мира. Бог, по учению Сократа, есть Устроитель всего. Он один мудр и перед Его премудростью человеческая мудрость малоценна и даже ничтожна. Язычнику, воспитанному в своей чувственной религии, трудно было возвыситься до идеи о Боге Невидимом. «Да ты не видишь своей души, – говорил Сократ, – которая, однако, господствует над твоим телом, следовательно, можешь сказать, что в тебе нет и ума, и что все ты делаешь случайно. Ясно, что душа царствует в нашем теле, но она невидима. Знай, что невозможно видеть лицо Бога, довольно с тебя видеть дела Его, чтобы поклоняться им и чтить их. Тот, кто устроил и объемлет весь мир, в Котором вся красота и благо, Тот созерцается в своих великих делах, но не видим в Своем домостроительстве. Подумай, что и солнце, которое кажется для всех видимым, не позволяет, однако же, пристально смотреть на себя, и если бы кто с наглостью устремил бы на него глаза – потерял бы зрение».