Будущая загробная жизнь: Православное учение

Божественный сердцеведец Христос Спаситель первый указал миру, что единственный источник жизни это дух человека, и что чем он совершеннее, тем совершеннее будет и все созданное им. Если вы хотите, чтобы изменилась окружающая жизнь, говорит христианство, изменитесь сами, воспитайте ваше сердце.

Если есть в человеке высшее духовное начало, то непременно есть сходное ему начало и вне его. Наше тело черпает нужные материалы для своего существования из внешней природы и без пищи долго существовать не может. Откуда же черпаем мы духовную пищу для возвышения и усовершенствования души и сердца по образу и подобию Бога? Разумеется, из сродной нам природы Божества, для чего существуют молитва, чтения Слова Божия и Святые Таинства.

Заметьте, что желание жить, жить всегда, которое находится в сердце каждого человека, дано Создателем не без цели. Это указание на бессмертие души, как бы первое побуждение готовится к жизни будущей. Желание жить как бы связано с желанием счастья, которого ждет каждый. Эта жажда счастья не утоляется здесь, следовательно, должна быть жизнь будущая, где бы могло исполниться это пламенное желание нашего сердца.

Прекрасен образ души, совершенствующейся в истине и добродетели! Неужели Бог уничтожил бы ее прежде, чем это усовершенствование будет окончено? Совершенство, как и счастье, растение не из здешнего мира, оно принадлежит другому царству. Всякое растение имеет почву, климат, ему свойственный, но для совершенства нет здесь родины. Где же оно, если не в будущей жизни? Человек – венец всякого земного творения, но это творение на земле не окончено.

Мы – только камни, предназначенные войти в сооружение великолепного здания, мы находимся в подготовительной школе, где получаются только начала учения, мы проходим только детский возраст того длинного века, имя которого – вечность. Смерть только совлечет с нас земную и грубую оболочку, недостаточную для нашего будущего существования. Когда мы припомним, что люди с чистым сердцем, боровшиеся с врагами духовными и прославившие себя множеством побед, как, например, святой апостол Павел, не были уверены, что достигли совершенства, к которому стремились. Когда подумаем, что Господу должно быть приятно видеть те успехи, какие делают в благочестии Его создания, приятно видеть, как они все более и более приближаются к уподоблению Ему, – тогда нельзя себе представить, чтобы Господь оставил их на половине пути к добродетели, чтобы Он в награду за их заслуги даровал им смерть, уничтожение. Это не сообразно с благостью и мудростью божественною.

Еще Цицерон говорил, что производить мудрое устройство мира от случая – нелепо. «Могу ли, – пишет он, – не удивляться, слыша мнение, будто какие-то тела, увлекаемые неизвестной силой и тяжестью, стремились куда-то и случайным столкновением их произведен этот благоустроенный и прекрасный мир? Если это возможно, то почему же не допустить и того, что стоит только высыпать на землю отлитые из золота буквы, и из них составится чудесное литературное произведение. Если столкновение атомов могло произвести целый мир, то почему же это не может составить храм, или дом, или город, что было бы проще и легче?»

Английский философ Фрэнсис Бэкон сказал, что нужно свой ум приспособлять к величию Божиих тайн, а не тайны эти втискивать в тесные рамки ума. Подумайте, как муха может что-либо понять в плане какого-либо архитектора или инженера?

Французский математик Паскаль говорил, что высший подвиг рассудка – признание, что существует бесконечно много явлений, превосходящих человеческий рассудок. Божественные вещи надо сначала возлюбить, а потом можно будет отчасти понять. Где у человека тот масштаб, та мерка, которыми он мог бы проверить Божью беспредельность? Бытие Божие выше всякого познания не только для людей, но и для Ангелов. Он есть «Свет неприступный». Если перед сотворенным светом видимого солнца изнемогают наши глаза, так изнемогает и наш ум перед светом Вечного Солнца, перед Которым и высшие из Ангелов закрывают свои лица. Ограниченный ум человека относится к Богу – предмету познания, как горсть к морю. Можно ли горстью исчерпать море? И если бы и возможно было это, потому что море имеет пределы и меру глубины, то невозможным оставалось бы малым сосудом разума человеческого исчерпать бездну премудрости Божьей, широта ее беспредельна и глубина безмерна.

Кроме природной ограниченности нашего ума, естественному Богопознанию препятствует греховное помрачение его. «Удивляюсь я тем немалочисленным людям, – говорит Симеон Новый Богослов, – которые не трепещут богословствовать о Боге, будучи исполнены грехов. Мы, не знающие ни самих себя, ни того, что перед очами нашими, с дерзостью и бесстрашием приступаем философствовать о том, что непостижимо для нас, особенно будучи пусты от благодати Святого Духа, просвещающего и научающего всему».

Будет время, когда многие тайны будут нам открыты вполне, но для этого мы должны пройти долгий и весьма ответственный путь правильного духовного развития.

Ведь и детям многое кажется чудом.