Будущее ностальгии

На реконструированном фасаде синагоги есть три мемориальных доски, каждая из которых рассказывает немного отличающуюся историю. Они замечательны сами по себе как документы противоречивой истории. Первая из них была установлена в 1966 году к столетию со дня основания синагоги:

«Фасад этого молельного дома должен оставаться местом предостережения и памяти».

«Обратная сторона» синагоги, 1995. Фотография: Светлана Бойм

Мемориальная доска 1988 года, установленная в честь 50-летия «Хрустальной ночи», гласит следующее:

«Спустя пятьдесят лет после осквернения этой синагоги

и через 45 лет после ее разрушения

это здание будет возведено вновь

по нашему желанию

при поддержке множества друзей

в нашей стране и по всему миру».

Последняя мемориальная доска установлена в память о немецком начальнике районной полиции — Вильгельме Крютцфельде.

По функциональному назначению здание является не синагогой, а музеем, экспозиция которого посвящается процветающей жизни еврейской общины и включает фотографии, фиксирующие повседневную жизнь евреев, историю строительства и разрушения синагоги. В архиве есть черно-белая фотография, на которой запечатлена синагога в огне, — снимок сделан 9 ноября 1938 года. Однако выясняется, что синагога была местом многочисленных разрушений и исторического ревизионизма.

Новая синагога была построена Эдуардом Кноблаухом[509] во впечатляющем мавританском стиле с золотым куполом, изысканным восточным фасадом и цветными окнами. Архитектура стилистически отсылала к резиденции Насрида Гранады в исламской Испании XIII века, здание сравнивали с «современной Альгамброй». Тем не менее это едва ли было выражением еврейской ностальгии по утраченной родине — средневековой Испании, которая в эпоху Мусульманского господства[510] славилась религиозной терпимостью. Скорее, это было данью моде на восточные реминисценции, охватившей Европу. Архитекторами синагог были в основном христиане, которых привлекали историизирующие эклектические стили и переосмысление национальных традиций посредством искусства.

Синагога должна была стать славным проявлением признания евреев в немецком обществе. Сам Бисмарк присутствовал на открытии, а знаменитый делец Карл Хайман поднялся на леса и произнес патриотическую речь, в которой он восславил великолепие здания, которое должно было стать «украшением города» Берлина[511].

Восточный стиль синагоги вызвал одновременно восхищение и подозрения. Критик Пауль де Лагард[512] утверждал, что «стилем своей синагоги евреи ежедневно демонстрировали свою чуждую природу самым очевидным образом, хотя при этом они все же хотят наслаждаться равенством с немцами. Как можно претендовать на право носить почетное звание немецкого гражданина и при этом строить свои главные святыни в мавританском стиле — так, что совершенно невозможно позабыть, что вы — семиты, азиаты, чужаки»[513].

Критик раскрывает одновременно все свои предрассудки — против семитов, азиатов и приезжих, а также против архитектурного разнообразия и более толерантной концепции немецкого гражданства. В ответ на подобные заявления гамбургский раввин заметил, что «именно потому, что зодчие (по преимуществу — христиане) хотели изобразить "ориентализм" в иудаизме, они непреднамеренно заслужили благодарность со стороны тех, кто является врагами евреев». Среди тех, кто восхищался новизной и «сказочностью» архитектуры здания, был писатель Льюис Кэрролл, для которого, по его словам, здание синагоги «было совершенно новым и чрезвычайно интересным. Само здание весьма роскошно».

Новая синагога играла ведущую роль в еврейской жизни Берлина до 1938 года. Она была духовным центром и молельным домом. Альберт Эйнштейн играл здесь на скрипке во время благотворительного концерта в 1930 году. В 1935 году здесь была исполнена оратория «Разрушение Иерусалима» Фердинанда Хиллера. (Фердинанд Хиллер (Ferdinand Hiller, 1811–1885) — немецкий композитор, пианист, дирижер и музыкальный педагог. Хиллер является автором шести опер и двух ораторий, в числе которых и знаменитая оратория 1840 года «Разрушение Иерусалима»[514].) Один из последних концертов состоялся в мае 1938 года: это была оратория «Саул» Генделя[515], а во время «Хрустальной ночи» синагога была осквернена и сильно повреждена. В апреле 1940 года появилась табличка: «Службы не будут проводиться здесь до дальнейшего распоряжения» (трагическая судьба сообщества известна). К 1930 году еврейское население Берлина выросло до 160 000 человек. Считается, что выжили около 1500 человек, в основном — благодаря берлинцам нееврейского происхождения. В масштабах таких колоссальных человеческих жертв судьба здания казалась неактуальной. В 1940 году синагога была национализирована, здесь разместились конторы, занимавшиеся военным обмундированием, а также офисы управления Рейха по вопросам расы, где рассматривались «доказательства арийского происхождения».