Будущий король (не) желает познакомиться - 2

– Я там и есть, – легко спрыгнул с лавки кот. – Физически. А душой – тут.

– Это сон? – не сразу сообразила я.

– Скорее, астральное путешествие, – уточнил кот очень серьезно.

– И как мы тут оказались? – я развела руками, пробегая глазами по пейзажу, который сохранился в точности таким, каким я запомнила его в последний раз. Вот кадушка с водой, в которой мы с Миленой мыли посуду после обеда. Вот ведра, в которых носили воду из колодца за домом. Вот белый передник, брошенный погибшей хозяйкой заставы на край деревянной скамьи. А вот глиняный кувшин, из которого я пила самое вкусное молоко, сиротливо оставшийся стоять у порога. Все выглядело так, словно хозяйка домика отлучилась на минутку и вот–вот должна вернуться. – Да еще и вдвоем?

– Забыла? Я твой дух–хранитель, и могу сопровождать тебя во всех путешествиях, как физических, так и астральных, – кот аккуратно сел на землю, тревожно переступив лапками. – А по поводу того, как оказались… Тут два способа – либо по собственному желанию, либо по принудительному зову. Жаль, что защиту от ментальных похищений вы будете проходить только на третьем курсе. Тебе она бы не помешала уже прямо сейчас.

– Хочешь сказать, меня сюда кто–то вызвал? – я подошла и рухнула на лавку. – Как… по телефону?

– Иногда меня сбивают с толку твои сравнения, – пошевелил усами Сократ, взбираясь обратно на скамейку.

– Ты так много знаешь о мире людей, но не знаешь про телефоны? – упрекнула я.

– Я знаю не всё, никто не знает всё, – скривился кот. – К тому же, давно не бывал в вашем мире. Но это не главное. А главное то, что ты оказалась слишком чувствительной к тонким материям. Необычайно чувствительной. Обычно души студентов от похищения защищает магия Академии, но ты – особый случай.

– Погоди, а тогда, на кладбище, когда статуя ожила – это тоже было астральным путешествием?

– Да, – признал пушистый. – Только цели были разными. Тебе нужно кое–что узнать, Мира, – кот низко опустил бело–рыжую мордочку, и заговорил, прикрыв глаз. – Даже не знаю, с чего начать. В общем… Я… Я знал твою мать.

– Что? – в первое мгновение показалось, будто я неправильно его расслышала. – В каком смысле «знал»?

– Это я нашел её, – печально вздохнул кот и в этой затаенной грусти послышалось отголосок веков, сквозь которые он пронес свои воспоминания. – Умирающей, истекающей кровью из раны, окропляющей слезами тела погибших сестер.

– Ты? – начала я и задохнулась от переизбытка эмоций.

– Я, – покорно махнул пушистой макушкой кот, которую украшали тигриные полоски. – Я и Наганашиквэ, тот эльф, с которым мы встретились на базаре.

– И который очень заинтересовал Сатуса, – пробормотала я, рассматривая Сократа с чувством, будто вижу его впервые.

– Еще бы, его проницательность не могла не вызвать у демонов вопросов, – согласился Сократ.

– Разве не все эльфы такие? – я вспомнила Тату, чья светлая улыбка вызывала желание улыбаться в ответ, и не только ей, а вообще всем.

– Не настолько, – хмыкнул кот, словно понял движение моих мыслей. – Да, они могут рассмотреть тьму или свет в твоей душе, но распознать спустя века во внешне ничем не примечательной девчонке эмпузу сможет только тот, кто встречался с одной из них лично.

– И? – я напряженно покусала губы. – Что же случилось? С мамой? И с тобой? Со всеми вами?

– Это произошло в начале третьего цикла, когда холод и снег уже начали терять свою силу, уступая место надвигающемуся теплу, которое должно было прогреть землю и реки, вернуть к жизни деревья и обеспечить урожайность полей. Мы с Наганашиквэ отправились к храму Богини–Матери, чтобы зажечь от священного алтаря лампады, а после принести их в наше селение. Зажжённый сестрами огонь дарил благословение, а потому раз в четыре цикла двое мужчин из Туманных эльфов отправлялись за ним к храму.

– Так ты, – я постаралась не измениться в лице, – эльф?

Сократ с затаенной тоской уставился куда–то вдаль и тихо прошептал:

– Был когда–то. Очень давно. Так давно, что уже и сам с трудом могу вспомнить.

– Как ты стал… таким? – трудно было представить, что мой упитанный питомец, знакомство с которым началось с перепалки, а закончилось обедом под бодрых хруст рыбных косточек на кошачьих зубах… мужчина. Такой же мужчина, как папа, Тим и, чего уж греха таить, Сатус. И его я тискала, прижимая к груди?

– Наказание, – проронил кот, становясь еще более отстраненным, будто погружаясь в воспоминания, к которым долгое время старался не возвращаться.

– Суровое наказание, – осторожно оценила я. – Соизмеримое с преступлением?

– Они думают, что да, – прерывисто вздохнул кот. – Но сейчас это уже не важно, потому что пути назад нет. И мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне, а чтобы говорить о тебе. О твоей маме.

– Ты остановился на вылазке за огнем, – напомнила я, не став настаивать.

– Да, да, – кот потерянно покивал, все еще размышляя о прошлом, а после обстоятельно начал: