Будут расставания

К автобусной остановке Аля свернула одна. Встала у освещенного щита объявлений. Спрятала руки в рукава и задумалась. Высокий парень остановился рядом, чуть не задевая ее плечом. Чувствуя взгляд его, Аля подняла глаза.

— Здравствуйте! — сказал парень.

Она узнала Дмитрия с ГРЭС и улыбнулась ему, продолжая думать о своем.

— Здравствуйте, Митя!

— Я все это сделал нарочно.

— Что нарочно?

— Ну, встретил вас тут… И еще… Но дело в другом. У меня два билета на «Майский буран». Отличная картина — поучительная. Пойдемте?

— Да? Неожиданно как-то. У меня есть сегодня дела.

— Плюньте!

— Разве?

— Конечно.

Она рассмеялась, соглашаясь.

— Что ж, пусть будет по-вашему. Заодно поговорим о тележках Ильи.

Они прошли мимо магазина. Неоновый свет витрин падал на темный асфальт.

МОЖНО ЛИ СТАТЬ НЕСЧАСТНЫМ?

Снег падал и таял… Деревья стояли голые, скучные. Город казался печальным, и только с сумерками, когда загорались огни и в небе над заводами, стирая звезды, полыхали зарева, улицы веселели.

После работы Митя скучал над книгой, покуривая сигарету у окна. Он любил наблюдать, как на улице собираются сумерки и тени делаются непроглядными, точно в лесу. Где-то на щите управления срабатывал фотоэлемент — вспыхивали огни, и чаща тополиных веток делалась загадочной. Облака над домами отражали голубоватый свет.

Дмитрию нравилось в такой час выходить из общежития и торопиться в кино, к приятелям или к Але. Теперь он звонил ей каждый день и, если они договаривались о встрече, заходил в редакцию или ждал около ее дома.

Сегодня они собирались в кино, но опоздали. Раздумывали у автобусной остановки, куда пойти. Давно стемнело, и легкий морозец опустился на землю. Аля спрятала ладони в рукава котиковой дошки.

— Ну, придумывай! — шутливо требовала она. — Куда мы пойдем сегодня?

— Так… Вообще погуляем. По городу. — Он держал ее под руку.

Прогулки «вообще» получались у них интересными. Разговаривали обо всем. Легко понимали друг друга, но, замечал Митя, говорить об умных вещах с Артуром было куда проще — он редко козырял непонятными словами, Аля же привыкла к ним и только смеялась, когда Митя перебивал ее:

— Подожди! А что такое — аргумент? С чем его едят?

— Логический довод, — машинально отвечала она. — Свои соображения следует аргументировать.

— Заковыристое слово. Матчасть — знаю! Каптерку — знаю, аргумента — не знаю.

— Это простое слово, совсем простое.

— Я сам человек простой… Откуда мне знать?

— Это не простота, Митя, а примитивность.

«Ну и пусть, — думал он, — примитивность так примитивность. Каждому свое. А с ней дружу не потому, что она умная и пишет очерки, а так… глаза у нее красивые… А что ходим по улицам, так это временно. Надо уметь ждать. Когда-нибудь позовет к себе».

Они идут широкой улицей, точно темной рекой. С каждой встречей Аля нежней. Даже смех ее стал теперь другим: тихим и ласковым. Митя прижимает локоть ее к себе. «Девка есть девка, — думает он, — ученая или которая кирпичи таскает».

— Сядем на автобус… Через две остановки мой дом. Попьем чаю.

Митя молчит. Главное, не торопиться, главное, не спугнуть.

— Нет, — говорит он вяло. — Что такое чай для двух взрослых людей? Уж лучше я приду в следующий раз с вином. Не прогонишь?

…Он едет обратно. В полупустом автобусе тихо, и всем слышно, как Митя стучит замерзшими ногами. «Потеха. Все идет, как по маслу. Но холодюка, жуть дело! Когда же лето!»

До общежития он пускается со всех ног. По замерзшему асфальту рассыпается гулкий стук.

За тумбочкой сидит тетя Луша. Она спит, уронив голову на руки, прикрыв лицо концом пухового платка. В коридоре уже выключен свет.

— Ого! — Митя смотрит на часы. — Так можно ноги отморозить, запросто! Половина суток на улице.

С дивана встает Галя. Митя видит ее плечи и очертания опущенных рук.

— Откуда ты? — спрашивает она вполголоса. — По телевизору кино было — комедия…

— Гулял. Ночь, звезды, луна, жуть дело. — Ему не хочется говорить.

— А меня не позвал…

— Ты же кино смотрела.

— Кино! Если бы ты позвал.

— Ездил к старому другу. Большая мужская компания!

— Мужская! С журналисткой ты был.

— Да?! Аргумент у тебя есть?

— Есть! — говорит Галя.

— Ну и оставайся со своим аргументом.

— Значит все? — растерянно спрашивает Галя.

Взявшись за ручку двери, Митя думает.

— Все? А что — все? Шла бы ты спать. Счастливых снов.

В комнате один Федор и не за столом с учебниками, а ходит медленно от двери до окна. Ворот рубашки расстегнут, тяжелые плечи опущены, выражение лица постное. От стен к потолку тянутся угловатые тени. Митя сбрасывает ботинки, садится на пол около батареи.

— Ноги застыли, жуть дело. А ты, Федул, что губы надул? Двойку получил?

— Нет. Нам сейчас двойки не ставят.

— Что такой хмурый да невеселый? Неприятность?

Федор продолжает ходить, то и дело заслоняя свет настольной лампы.

— Нет! — говорит он глухо. — Хуже чем неприятность. Как говорить — не знаю.

— Уж как-нибудь скажи. Или никак не говори.

— Валентина выходит замуж… Понимаешь? Выходит замуж за другого.

Митя растерянно скребет лоб.

— Если не шутки, то попал в историю. Аргументы-то есть?

— Что?

— Факты?