Букет белых роз (СИ)

Центр Токио, пестревший яркими рекламами, был так же многолюден, исполнен чужих голосов и лиц. Когда я зашла под арку, над моей головой раскачивались лиловые гирлянды из лампочек.

Ветер стегал в мое лицо. Одну руку держа в кармане куртку, я размеренным шагом направлялась к ближайшей станции по асфальту, изрезанному ручьями.

Под покровом вечера и фальшивого света.

Мои потертые светлые джинсы окатила водой проезжавшая мимо машина.

Черт…

Связанная по рукам и ногам угрозами и обязанностями, я, такая же неисправимая, трудная, снова стояла на пересечении двух разных путей.

Насколько мне было доступно растолковать, иероглифы на таблицах символизировали значение кассы и расписание синкансен.

Потом я сидела в почти пустом поезде у окна, и лишь одетая в чехол гитара была моим спутником.

Меня тянуло обратно. Я хотела, но не могла, и все, что для меня было так важно, просто растворилось за стеной дождя.

Осталось догорающим, осталось едва ли не пеплом ушедших дней.

Упираясь ладонями в колени и опустив голову, я рылась в себе, искала истину, все так же досадливо бежала от тени, которую бросали на меня другие.

Почему мне сулило помрачиться?

Неужели я заслуживаю этого?

***

Токио Дом гремел изнутри, достигал пика: так, как я никогда себе не представляла.

Все сотрясалось от тяжелых ритмов гремящего басами ударника, острых, как гвозди, и пронзительных соло шести струн.

Целая свора японцев двигалась без остановки, извергала крики, тянулась руками к сцене.

Но фоне других никто не замечал моего молчания и ледяного взгляда.

Я безотчетно прошла вглубь, растормошив стоящих вокруг. Охрана чудом не поймала меня: она даже не видела то, как я нарушила границы.

Мне не нужно подспорье.

Понимаю больше: пространственно-временной континуум затягивает в свою воронку и ведет неизвестно куда, заставляет забыть на миг, кто ты и зачем вообще здесь.

Я не могу остановиться. Это выглядит таким легкомысленным поступком…

Когда остановилась около двери, поступательно касаясь стены, ощутила скрытый механизм.

Введя данный Велдоном пароль, отсвечивающий зеленым, я стукнула по кнопке суставом согнутого пальца. Дверь отодвинулась в сторону, вошла в узкий проем стены.

Пути назад больше нет.

Прислушиваясь к своим ощущениям, я присела на корточки и расстегнула молнию, разделившую чехол надвое. Мои волосы, недавно выкрашенные в цвет ольхи, были распущены, и это мешало смотреть, но то, что находится вокруг.

Внутри гитары что-то лежало. Обследовав пальцами ее, пустую изнутри, я дважды убедилась в этом.

Сначала я прикидывала — это просто вещь, отливающая металлом.

Но теперь, поразмыслив, мне стало ясно, почему именно я должна была прийти сюда.

Обратный отчет в две минуты активировался автоматически и наполнил комнату этими безжизненными звуками электронных часов. Минута пятьдесят…. Минута сорок…

Собственное сознание трепыхалось где-то на обочине, как человек у обрыва. Я продолжала смотреть на сжатый в ладони предмет, а когда мотнула головой, то стал еще более страшен тот факт, что на мне задержался черный глаз видеокамеры.

Грелль

Дискотеки в клубах — вот оно подлинное безумство городской ночи. От девяти и до четырёх беспрерывно.

Хотя бы оно не ломает жизнь другим.

Приступ безумства закончился вчера, но я никак не мог справиться с выбором.

Разбить или удержать… Забыться или повернуть назад… Решайся…

Я не желал вернуться к обязательствам Игры и распоряжениям Хозяина. Но мне было сложно нести ту болезнь, с которой боролся, как с вирусом. Когда оно непреодолимо доминирует над здравым смыслом, я забываю свое имя и вообще не могу осознать кто есть на самом деле.

Обступая лужи, я возвратился в Токио Дом только ближе к десяти вечера. Инстинкт говорил мне: сегодняшний день не лучше.

Вращающиеся лопасти вентиляции в квадратном проеме нарушали тишину коридора. Комната, почему-то открытая, отдалась во власть вполне подозрительному присутствию.

И странному призвуку, навлекшему меня на опаску.

Я хмыкнул и продвинулся вглубь комнаты, склоняясь к мысли, что Уруха отдыхает перед выступлением.

Его исполнение партии соло всегда отличалось безупречностью. Я слышал его именно сейчас.

Уруха не может находиться в двух местах одновременно.

Прерывисто выдыхая, я округлил глаза. Сердце испуганно дернулось, едва мой взгляд наткнулся на причину своей странной тревоги.

Зачем… Зачем ты это делаешь, ненормальная?

Юлия

Я осознала, что время на исходе.

Сговорившись с превратностями судьбы, оно убегало в пустоту, сбивало страхом мое дыхание, отбивало в груди стуком потери и невозврата.

И продолжало бежать.

Но стоило оглянуться на тень в ореоле неонового свечения, как сразу же я побелела, замерла.

Вернулось прошлое и встало передо мной. Зрело меня с головы до ног, всю напряженную, как от судорог, и полную негодования.

Как несколько лет назад… В том же обличии, с тем же огнем в зорком взгляде среди пустоты.

Я знала, что будет, но шага назад сделать не могла. Вот почему ирония имеет здесь место.

Глупая. Не бегу.

Слабо выдохнула, пытаясь что-то сказать.

Страх больше не прожигал грудь, а вместе с ним растворилось волнение.

Я не хотела.

Я вовсе не виновата.