Букет белых роз (СИ)

В глазах Натальи доныне стояли слезы. Она смотрела заплаканным лицом на мужчину и спящую на его коленях дочь.

— Не оставляйте меня… Пожалуйста.

— Куда мы денемся. Меня ты уже ранила. Сейчас мне совсем не больно.

Тут он внезапно, но не подавая при этом виду, почувствовал, что в ткань его джинсов впиталась слеза: она вытекла из закрытого глаза дочери.

Грелль

Я перевел внимание на шинигами, касаясь плацами лепестков.

— Вижу, ты от цветов ни на шаг не отходишь.

— И не говорите, Грелль-сан, - по-юношески рассмеявшись, Алан вернулся к своей работе. Закатанные рукава открывали грязные от усердного труда локти.

Я осмотрел все, что вокруг меня. Неохватный сад, сочетаясь гаммой цветочных оттенков, растянулся примерно на два десятка метров.

Рядом с нами порхали две белые бабочки. Фонтан из шланга шумел, разбиваясь каплями о бутоны и листья.

Мои губы сложились в имя.

— Алан… - Я не успел себя остановить вовремя, но эти слова как нарочно скатились с языка. - Тебе в жизни кто-нибудь нравился?

Он чуть повернулся ко мне, исполненный нерешимости, но так или иначе откровенности ему не занимать.

— Мне всегда нравилась жница Натали… Знаете, если бы не Шип Смерти, я бы набрался смелости признаться ей…

— И все же ты жалеешь, что теперь в другом мире?

— Жалею, чего греха таить, - пожал плечами Алан, поворачивая ручку на шланге. - Я жалею, что тянул… Мне так хотелось взять ее за руку… Вы просто не представляете, Грелль-сан…

Еще как представляю, Алан…

- Разве вас не радует жизнь здесь? - увеличил глаза Алан. Такой же дитя…

- У меня есть смысл оставаться в том мире. - Опустившись, я втянул носом аромат цветка и вновь встретился глазами с юношей. - Скажи, что может быть лучше вдыхать свободу не в параллели, а там, где всегда мечтал?

Однако Алан ничего не говорил - возможно, своим непростым вопросом я внес в его голову сплошную путаницу. Поэтому сам же ответил, считай, вполне обоснованно:

— Познать глоток свободы, если знаешь, что мир — война, а ты живешь, усердно считая лучшие моменты. Жить на краю, но свободным… Как забавно, что я воспринимаю это так глубоко…

— Знаете, но именно здесь жнецы обретают душевный покой. Почему вы считаете, что здесь вам не место?

Легкий привкус, возможно, новой жизни испортил все впечатления. В душе уже разразился целый мятеж.

— Не знаю… Я просто слишком другой… Странный для всех жнецов. Меня всегда затягивало в самые разные дебри, прямо как в норы, которые ведут в Страну Чудес. Полагаю, Эрик-кун прав: каким был, таким и останусь.

Я вздохнул, преодолевая тяжесть. Но в зеленых, сияющих глазах загорелись знакомые искры.

— А каков тогда ваш смысл жить?

Настоящий ребенок. Такой же любопытный… Мне всегда в нем нравилась эта неумирающая черта: она порождала умиление, улыбку.

— Самое главное, что смысл есть, а какой — не так важно… - Я попытался обрулить эту тему стороной, но так и не сумел. - Но если тебе интересно… То быть нужным. И дышать свободой, как птица. Мне кажется, это лучшие причины не сдаваться.

— …Мне кажется, - продолжил Алан, - что не нужно бояться того, что делает тебя счастливым. Иначе не будет дано ощутить счастье в полную силу… На я рад, что нашел свой смысл улыбаться. В этих цветах.

— Я рад, что ты счастлив.

Взгляд Алана повторно засиял.

— А вы живите, пока не поздно.

Шинигами поделился теплом, складывая губы в светлую улыбку. Я удивленно посмотрел на его лицо и вслед тоже улыбнулся.

Потом я уходил от жнецов, оборачивался в раздумье. Мои глаза крадут все, что понравилось взгляду, и прячут в памяти.

— Не дано бояться, значит…

Оборотился. Меня уже ждал наверху Деян. Наверное, когда я подойду к нему, наши тропы опять разбегутся и мы станем порознь. Впрочем, к такой дружбе на расстоянии еще привыкнуть нужно.

Но как только ноги двинулись вперед, чтобы взобраться на холм, мир с треском начал раскалываться под пятками. Я посмотрел назад, ниже плеча. Оборвалась земля и началось падение. Я хватался за панику, обезоруживающе пытался пересилить ее, но оказался грубо выдернутым в реальность - приступ откинул свой занавес.

Падал не зная куда. Волосы лихорадочно змеились перед глазами, как красные языки пламени, вонзившиеся вверх. Мое тело, охваченное облекающим воздухом, пересекло небо и тяжелым камнем вонзилось в воду.

К той секунде солнце проникло в воду, и все засветилось вокруг. Мои длинные волосы извивались алыми нитями; я падал, а их будто тянуло вверх. Не прошло и более десяти секунд, как мои мышечные волокна одновременно напряглись. По коже с новыми ударами пробегает холодная, колющая судорога.

Руки не знали, за что ухватиться - и не за что было. Я глотнул воздуха, чуть не разорвав легкие, садящие от холодной воды, и, захлебнувшись, вновь ушел под гребнями маленьких волн. Я тонул внутри и снаружи - волна незабытой боли захлестывала во мне.

Когда я выбрался на берег, свобода тела перерезала путы, некогда сковывающие меня в леденящей воде. Я кашлял настолько сильно, что казалось, - легкие раздираются в кровь и скоро выйдут из горла темно-багровой густотой.

Голос пресекся от кашля, передравшего глотку.

Все замерло во мне.

Автор