Букет белых роз (СИ)

— Так это был вовсе не он. Этот гражданин был задержан совершенно в другом месте и по другим обстоятельствам, а ограбление, да, было.

Ничего не пойму. Это лабиринт с ловушками. Это липкая паутина без паука.

— Тогда…

— Юль? — Отец забеспокоился.

— Тогда почему преступник так был похож на моего друга?

— Видимо, вам показалось, — пожал плечами полицейский.

Мои губы напряженно сжались.

— Извините, у моего друга депрессия, вот и выпил немного

— Немного? — тихо засмеялся мужчина.

— Ну много. Какая разница?..

— Не волнуйся. — Отец успокаивающе сжал мое плечо.

Мы оказались вне отделения. Намного прохладнее. Намного свежее, чем внутри.

— Забрали своего друга? — поинтересовался таксист, делая потише музыку, которую слушал во время ожидания нас.

— Как видите сами, — ответил отец. — Мы возвращаемся.

После этого машина плавно тронулась, зашуршали колёса.

Жнец, пребывающий в крепких хмельных объятиях сна, дышал мне в плечо. Он напомнил мне сладко спящего ребёнка около матери. Наши ладони слегка соприкасались при резких поворотах на перекрёстках.

Разные роли, новые сценарии, новые сюжеты и актёры. Это театр моей жизни. Интересно, как я назову эту пьесу?

Иногда в глаза бил свет фонарей. Отец не оборачивался к нам. Казалось, он внимательно изучал ночной город на переднем сидении такси.

Владимир Дементьев. Он такой. Готов безоглядно идти на риск, помогать ближним, не прося взамен ничего. Он горячо любит нас и готов ради меня даже отдать свою жизнь.

Наконец улыбнулась и я.

«Спасибо большое, что ты есть у нас, папа…»

***

Я открыла ключом дверь. Отец часто подхватывал падающего жнеца и тихо ругался.

А когда родитель подбирал вывалившееся вещи из сумки, я удерживала в своих руках шинигами. Все закончилось тем, что была под натиском мужского тела тесно прижата к стене. Голова Сатклиффа уткнулась мне в лицо, а конский хвост, елозивший по стене, разлохматился, и некоторые пряди прилипли к лицу и шее. Стало труднее дышать.

Я свела брови к переносице, сжала зубы, когда напрягла мышцы. Но удержать жнеца не смогла - отец успел помочь. Затаскивая спящего жнеца в гостиную, мы повалили пьяного диспетчера на диван.

— Пусть он у меня отлежится день, а потом я отправлю его домой, — решила я вслух, присев на край.

В этот время отец пересчитывал деньги в кошельке.

— Дочка, как знаешь. Мне уже пора. — Отец только собрался уйти, как вдруг обернулся через плечо и с улыбкой наказал: — И смотри, без глупостей тут.

— Обещаю, — безжизненным голосом отозвалась я.

Позже за окном были слышны звуки машины.

Он уехал.

Аэропорт Шереметьево - следующий пункт.

Я всегда жила так и видела отца чаще по телевизору, нежели дома. Он такой работящий, ведь для него труд — это всё.

Грелль во сне все так же протяжно стонал и крутился на диване.

— Дурак ты, — улыбнулась я, погладив жнеца по волосам, — самый настоящий. И почему я терплю тебя? Сама не понимаю. Только сумасшедший может пустить на порог такого… Значит, я сумасшедшая… Хм, за тобой глаз да глаз нужен, Грелль, — мои тёплые пальцы коснулись его руки, такой ледяной и бледной.

Я продолжала гладить длинные пальцы Сатклиффа, затем прижала его ладонь к своей щеке, чтобы ощутить, насколько сильно жнец замёрз.

Наверное, я совершила глупость еще в самом начале пути, когда спонтанно приняла предложение Уильяма приглядывать за наказанным шинигами, но крайне непослушным и безумным. Меня подвела самоуверенность. Я знала наверняка, что с Греллем проблем не будет. Остался только глубокий осадок. Сейчас, пока Грелль крепко спит, я не могу успокоиться.

Выйдя на улицу, я села на холодный каменный приступок, обхватив колени.

Улицы были пустынны. Звезды сияли, ночь была тихая и тёплая.

А в мыслях только он. Почему именно сейчас я начинаю замечать, что жнец намного красивее, чем раньше?

Я неожиданно вспомнила кое-что из сказанного полицейским. Грелль звал меня, даже будучи пьяным. Удивительно. И ещё больше интересно то, что мой продольный шрам на руке отец вовсе не заметил.

Чувствую себя разбитой. Посидев ещё немного во дворе, я вернулась домой. Грелль все ещё спал в гостиной на диване, что-то шепча одними губами.

Имя, фамилия… Юлия Дементьева… Прокричал несколько раз. Громко. Отчаянно.

Прошла мимо, вверх по лестнице — и уже у кровати медленно, задумчиво стягиваю одежду.

«Ты все ещё зовешь меня, Алый Шинигами? Почему? Я же прекрасно знаю, что ты мечтаешь сбежать от меня. Но, знаешь, я часто вспоминаю ночь нашего знакомства…»

***

Накинув халат, я подошла к окну, чтобы распахнуть шторы и впустить солнечные свет в комнату. В оконном проёме на бледно-голубом горизонте виднелись нежные палевые облака, заслоняющие собой солнце.

Чуть позже с закинутым на плечо полотенцем я прошла в ванную. Отфыркиваясь во время ополаскивания лица, я вспомнила, как на чуть не захлебнулась, купаясь в речке. Вспрыснув шею и ключицы туалетной водой, мне осталась самая малость — собрать волосы хвост.

— Юлия, ты где?! — послышалось с первого этажа.

Выбежав из комнаты опрометью, я спустилась вниз.

— Чего кричишь? - говорю с лестницы. - Я же здесь.