Букет белых роз (СИ)

Потоки воды ручьями текли по иссиня-серой земле, лилась по воздуху долгожданная прохлада.

Зонты быстро раскрывались, как цветы на рассвете. Один дождь взял наши с песенником тела в свой плен.

Капли дождя ползли по нашим лицам. Когда гитара изливала душу и нежно звучала вибрирующими струнами мелодия в умелых руках, в эти секунды, наполненные томлением, мне почему-то не хватало клавиш фортепиано.

А бард всё сидел около меня. Из-под его пальцев рождалась трогательная музыка, а с растрескавшихся губ слетали слова собственной песни.

В этих аккордах струилась щемящая ретивое печаль. Музыка и дождь дышали в унисон этой осенней, рвущей сердце тоской.

Мы с незнакомцем были как два ненормальных — мы не прятались от дождя, и я вновь почувствовал себя бродягой, кем был на протяжении семи лет в прошлой жизни.

Мои стекла очков заштриховали капли дождя. Расстегнув наполовину молнию куртки, я протер их насухо куском майки.

Что осталось осколком прошлого глубоко в сердце? Чувство благоденствия. Оно пульсирует в памяти и бьется жилкой у виска. Я почти забыл об этом ощущении. Оно было едва ли не потеряно ещё в те года, когда я, будучи человеком, простым крестьянским мальчишкой лишился родителей. После их смерти мир стал абсолютно ничем, разве что просто живой картиной, которая окружает меня.

Но что плохого в том, что я хочу воскресить своё счастье? Раньше мне было не до всего земного — работа есть работа. Игра есть Игра. Война есть война.

Ни там, ни там нет места для чувств. А если упомянуть случай с демоном Себастьяном (я бы даже сказал, гад, каким талантливым), то просто чистой воды притворство, причём, принужденное.

Я бы самолично бросался ему на шею и делал совместное селфи? Так, лишь для удовлетворения поставленному сценарию.

С головой уходя в этот жестокий театр, я порою забывал, кто есть на самом деле, но с огромным усилием возвращался в себя прежнего.

Когда перестал плакать дождь, я опустил голову, сжимая в ладонях очки.

Нужно связать нити моих догадок…

Несколько дней назад звонила подруга Юлии, хотела предупредить о том, что некоторые столичные жители погибли от подложенной им куда-то наркоты… Сегодня погибла ещё одна жертва этого яда… Наркотики спрятали в цветах… Стало быть, что из этого вытекает?

Теперь я уже знаю однозначно.

Мысль вспыхнула, как очередная сейчас молния.

Надевая очки и после этого усаживаясь на велосипед, я простился душой и взглядом с продолжающим играть на гитаре городском музыкантом, который молча, но с улыбкой пожелал мне всего хорошего.

С холодной решимостью я распахнул свои воображаемые крылья и на велосипеде, как на самолёте, полетел вперёд.

Вперёд, и только вперёд. Мимо возникших на асфальте зеркал, золотых обрывков листопада, мелькающих зонтов и светящихся желтым фонарей.

Юлия

Кухня наполнялась запахом гренок. Я переворачивала лопаткой ломтик хлеба и, подливая немного масла, следила под звук тихого шипения за тем, чтобы мой ужин не подгорел.

Пока я устало готовила, прихлынули воспоминания.

Нагнув спину, я подняла выпавшие из моих рук документы. И вновь читала между строк.

Френс Митчелл… сирота… мечтал стать актером… помолвлен с Тессой Бронте… покончил жизнь самоубийством… переименован в Грелля Сатклиффа…

И вновь лихорадочно перечитывала эти строки, даты, имена, причины…

Эрика не говорила о том, что в предыдущей жизни была обручена с Сатклиффом.

Странно, но… почему я представила себя на ее месте?

Посуда вымыта, поставлена на место в подвесном шкафу. Я долго не могла прийти в себя.

Сцепив руки в замок на животе и разметав на подушке волосы, я неподвижно лежала на кровати. Иногда закрывала глаза, но потом снова видела потолок. Сон не шёл: его не было.

Грелль… Я до сих пор не могу забыть аромат его шеи. Может, я смогу почувствовать этот запах ещё раз…

Тетушка потихоньку толкнула дверь. В Библиотеке Шинигами зажглись светильники. Жнецы-студенты без лишней суеты перетаскивали лестницу на пару, когда их задание завершилось.

Санитарка заметила мою растерянность.

— Кстати, скоро начнется Свободный день.

— А сколько осталось? — не выдержала я, но спросила без нажима. - Для меня это очень важно.

Тётушка не тянула с ответом, пожимая плечами:

— Где-то пять дней.

Не отрывая взгляда от окна, я притянула к себе чашку, стенки которой были еще горячими. Жгло пальцы.

Выходя на балкон, я по привычке поворачивала голову влево, чтобы увидеть моего друга. Но там никого — только цветы, что покачивались на ветру и, кажется, кланялись мне в знак приветствия.

Около свечей прошибал мелкий пот. Я смахнула пальцами капли.

— Могу ли я вернуться как-нибудь в родной дом? Потому что так дальше продолжаться не может.

— Если бы ты была жницей, все не было бы так сложно, как на данный момент, — с подчеркнутым сожалением сказала Виктория. — Могла бы и работать, не переживать и не думать об этом…