Букет белых роз (СИ)

Слезы беспрерывно бежали по щекам, а плечи вздрагивали. До прихода родителя я плакала ещё больше.

Отец, всё-таки услышав моё прерывистое дыхание, подошёл с левого бока.

— Ты в порядке?

Из моей груди вырвался всхлип:

— Все хорошо.

— Признавайся, дочь, что случилось? — без тени строгости спросил отец, вытирая слёзы на моём заплаканном лице. — Ты уже месяц сама не своя. Где же та прежняя Юля?

Я не рассчитывала на такие вопросы, но и сторониться ответа не имеет никакого смысла.

— Пап, если скажу, то никому не говори. Пожалуйста…

— Мне ты всегда можешь довериться, - голос отца был согрет заботой.

Я нервно перебирала пальцы, долго не решаясь сказать. Но выдавила потом:

— Понимаешь, пока тебя не было. Я… — сердце провалилось в пятки, — я влюбилась… в одного молодого человека. Помнишь, тот парень, которого мы привезли из отделения?

— Тот самый? Гриша его вроде звали…

— Да, да, Гриша…

Отец, нахмурившись, осторожно спросил:

— Он… обидел тебя?

— Нет… теперь это совсем не важно.

Я вытерла слёзы рукавом и перебросила волосы через плечи на спину, меняя тему беседы. На более горькую.

— Почему…. почему мама так поступила с нами?

— Не знаю, - отвернулся отец. - Не знаю, почему. Наверное, зря я взял Наташу в Мадрид. Как оказалось, она тайно познакомилась с одним молодым человеком. Тоже туристом из России. И что я могу сделать? Она уже ушла к нему. Это её выбор. Уже ничего нельзя вернуть.

— Но ты до сих пор любишь ее?

— Люблю. Но измену простить не смогу. Прежде всего потому, что она наплевала на тебя. С ней даже нет никакой связи.

Я отвела взгляд, чувствуя боль в горле. Отец, согрев объятиями, поцеловал мои волосы.

- Не грусти. Все будет хорошо. Самое главное, что у тебя есть поддержка с моей стороны, — его голос как будто доносился с небес. — Пойдешь со мной на церемонию вручения? Сам президент будет выдавать мне медаль!

— Конечно, папа… Ты ведь честно заслужил это.

— Смотри, не всё так плохо в жизни, - сказал он, обнимая меня за плечи. — Совсем даже неплохо. Ты окончишь школу, я возьму отпуск. Поедем в этом году на дачу. Будем есть варёные початки кукурузы, да? А потом разжигать костёр и спать под открытым небом, как в старые добрые времена.

— Я согласна, - всхлипнула, - будет здорово.

— Хватит грустить. Мне это не нравится. Давай лучше споем нашу любимую песню? — По моложавому лицу отца разлилось выражение ребяческой радости.

Мои губы тронула улыбка.

Отец принес свою любимую гитару, стоящую среди моих цветов. Он глубоко любил и ценил песни, которые мы с ним пели. Словно это было последнее, что у нас осталось.

Мелодия коснулась моего слуха. Мужские пальцы двигались по струнам, а вторая рука поднималась и опускалась по грифу. Я тихо подпевала отцу, стараясь попасть в нужную ноту.

***

— Мистер Сатклифф! Мистер Сатклифф!

Секретарь из Административного Отдела, услышав эти слова, резко обернулся и расширила глаза от увиденного. Прислонившийся к стене Эрик Слингби, тоже проявивший любопытство, глотнув эфирный комок дыма, закашлял и постучал кулаком по груди.

— Кха… пха… Какого черта…?

Засунув руки в передние карманы брюк, Сатклифф медленно вышагивал по коридору на негнувшихся ногах и ловил на себе удивленные взгляды. На мужчине не висело ни одно украшение, отсутствовал красный плащ; макияжа как и не бывало, а на ногах красовались белые спортивные кеды. Жнец был облачен в стандартную диспетчерскую форму, но ему и сюда пришлось в силу своей оригинальности добавить кое-что свое.

Кто-то даже отпустил новый комплимент:

— Боже, он так изменился…

Все видели его таким, какой он есть. Без маски. Без притворства. В основном Сатклиффа вышли встречать сотрудники из подотчётной организации, но среди мужчин нашлась одна привлекательная наружностью особа.

— Рад видеть вас, госпожа Отильден. — Актер, источавший доброжелательность, взял руку руководительницы в свою и почти невесомо коснулся губами, а затем снова посмотрел на белокурую красавицу. — Как ваша личная жизнь?

Вильга недоверчиво фыркнула.

— Не твое дело, Грелль.

Но даже такая чертовка не помешала жнецу чувствовать себя на седьмом небе. Язык у Сатклиффа был довольно острый.

— Помнишь, я давал тебе шпаргалку на зачете? Когда спасибо скажешь?

И тогда женщина не нашлась, что сказать:

— Д…

— Удачи, Вилли!

Шинигами, помахав обескураженной женщине рукой, вовремя отстранился.

Не обращая на бурное злословие, он продолжал идти в воображаемом облаке восхищения. Одна секунда — и всполошился весь отдел, как море перед штормом. Этот актер умел волновать. Вот почему Грелль настолько болен сценой.

На пути жнеца повстречался Алан, рачительный сотрудник и добронравный парень, шинигами, который относился к нему более уважительно и благосклонно.

— Диспетчер Сатклифф, вы вернулись, — согнулся сотрудник в поклоне. — Вас почти не узнать.

— Мне очень приятно это слышать. — Взгляд Грелля бесстрастно скользил по силуэту юного по их меркам шинигами, но легкую улыбку нельзя было скрыть.

Толпа следила за действиями Алого Жнеца, за его словами, каждую секунду, каждый миг, чтобы запомнить в случае чего.