Букет белых роз (СИ)

Я здесь, я буду рядом…”

-… Мне не хватало свободы, - закончил он.

Грелль поднялся со ступени и спустился вниз. Я тоже встала и догнала его у выхода. Ощущая себя сброшенной на самое дно бездны, остановилась, положив руки на его плечи. Дикая боль поселилась внутри. Прорвались слёзы, сквозь которые я пыталась растянуть губы в улыбке.

Я сжимая пальцами ткань красного плаща, потому что не находила другого предлога остановить шинигами. Сатклифф не оборачивался, как заколдованный, и только ровно дышал.

- Обрети то, что всегда хотел.

Он сделал оборот и переместил теплые руки с моей шеи на лицо. Мои глаза поднялись и встретились с его. Прошло несколько тяжёлых, словно подвешенный на шею камень, секунд, но мы долго смотрели друг на друга, и казалось, что мир уносит нас на дно, оставляя только наедине с нашими мыслями, с моими слезами, с его голосом.

- Я постараюсь.

Свет померк. Мелодия остановилась.

Бархатная мгла окутала нас ненадолго, но теперь я была рада даже одной минуте, когда можно остаться вне этого мира. Мы слились в горьком, кротком поцелуе, оставили эту прощальную печать на своих губах.

И отпустили. Отстранились.

Я выдохнула и снова набрала в грудь побольше кислорода.

Я больше не смогу дышать им.

Уходя, он обернулся. Молчал.

Губы раскрылись: я хотела сказать, но остановилась.

Шинигами уходил все дальше и дальше, скрываясь в голубом сияющем круговороте.

Потом всё стихло. Удар пустоты - в самое сердце. Вселенная будто разделилась напополам. Два мира, портал на два измерения.

Я выбежала на улицу вслед за жнецом, ничего не накинув на плечи, и, застыв на твёрдой земле, стремительно подняла лицо к небу.

Дверь между улицей и домом была настежь открыта. Мертвенный свет лампочки у порога и летящие в лицо, танцующие снежинки стали пеленой для темно-синей ночи.

Сколько я стояла здесь, не помню. К тому времени пальцы перестали слушаться, окостенели. Мороз сковывал по рукам и ногам, и сводили судороги, вплоть до потери сознания. Я была не в силах перевести дыхание на таком обжигающем ветре.

Бьёт дрожь. Зима ворвалась в этот мир раньше срока. Нетерпеливая московская зима.

Вдруг в глаза ударил свет автомобильных фар. Кто-то вылез из машины.

- Юленька! Привет, доченька! - воскликнул родной голос с чувством.

Он доносился со стороны ворот. Мой взор встретился с парой больших карих глаз. Отец.

Сделав вид, что все хорошо, я приветственно помахала родителям рукой, но встретила их грустной улыбкой. Они этого не заметили.

- Почему ты без куртки? Заболеешь ведь, дочь, — возмутилась мама, пока отец доставал чемоданы из багажника.

— Все в порядке, мам, - улыбнулась я. - Все в порядке…

Надо попытаться отрезать все пути к прошлому. Родители вернулись, и это самое главное. Семья воссоединилась, и дом снова запылал теплом. Только мне хватало одного. Одного безумца-актера, без которого моя жизнь превратилась в простое существование без красок. Но я счастлива, что отдала сердце Алому Шинигами.

В его душе останется часть меня.

Ты не одинок!

Ведь я здесь — с тобой…

Несмотря на то, что ты далеко,

Я здесь, я буду рядом…

Ведь ты не одинок!

Ведь я здесь — с тобой…

И пусть мы друг от друга далеко,

Ты всегда в моем сердце.

(с) Майкл Джексон - You are not alone

========== Глава 16 ==========

Расставание погружает тебя в холодную, одинокую ночь, но главное помнить, что каждая ночь заканчивается утром и с восходом солнца появляются новые причины, чтобы жить дальше.

(с) Максим Лавров, Кухня

Грелль

Я злобно пнул ногой дверь, чтобы войти в свою квартиру. Здесь все то же самое, тот же творческий беспорядок, от которого мне никак не избавиться: сотни листов со стихами лежат на столах и полках, а комки украшают пол. Читать своё творение не было сил и времени. То, что отравляло мою душу, вполне заслуживает внимании.

Секретная стена отодвинулась, и около меня, без приветствий и лестных улыбок, возник один из главных разрушителей моей жизни, Велдон Рей, чёрт бы его побрал.

— Это безрассудно с твоей стороны, Сатклифф!

— С меня хватит, - прохрипел я, оборачиваясь к нему. - Все эти годы меня раздражала ваша тупость. Все как зомбированные, ей-богу. Один я адекватный, получается?!

— Успокойся!

— Я живу театром, слышишь, живу! — горячо возразил я, и раздражение вылилось в гневный протест. — Настоящим театром, а не тем цирком, в котором выступал все эти двести лет! Никакие мы не игроки. Мы просто клоуны, которым внушили, что они великие актёры. Хватит обманывать нас. Я ждал признания от людей, я ждал цветов, оваций. Но получал один только смех и презрение.

— Какой цирк? Какие клоун…

— Никакого смысла в наших ролях нет. Это глупость, которая нравится и обсуждается народом. Разве искусство - красить мужчине губы и носить туфли на каблуках? Я наивно полагал, что в этом сокрыт какой-то смысл, и потому пытался играть Алую Леди. Но людской мир спас меня от этого безумства. Когда увидел иной свет, я понял - ты и Хозяин просто вдолбили нам в головы, что это сделает нас известными и востребованными!