Букет для хозяйки (СИ)

У некоторых особо привередливых читателей такая бестолковость мо-жет заронить сомнения в умственных способностях моего героя. Но я должен заявить, что такой читатель заблуждается. Андрей Соколов был (и остаётся) очень неглупым умным человеком. Даром что дослужился до начальника главка. Просто язык этот, финский, был неподъёмный для русских мозгов. Ну сами посудите, как звучат некоторые разные слова. Кроме упомянутых ранее "юкси-какси", добавим небольшую толику для юмора смеха: "хювяя хуомента" - доброе утро, "киитос" - спасибо, "ракостан синуа" - я люблю тебя, "пальонка максаа" - сколько стоит? Ну, и так далее. Каково? Как вам? Приспичило? Если вы ещё не описались со смеху, то советую поторопиться в отхожее место, там наступит желанное облегчение мочевого пузыря.

"Ракостан синуа" (я люблю тебя) Андрей запомнил на всякий случай особенно крепко. Думал, что пригодится. Но, как показало дальнейшее раз-витие событий, эти слова ему не пригодились. Что же касается гипотетиче-ской рыжеволосой зеленоглазой красавицы, то речь о ней пойдёт впереди.

Ещё Андрея не оставляла противная, как зубная боль, обида. Он надулся, как мышь на крупу, которой она от жадности объелась. Андрею было обидно, что его, человека вполне самодостаточного и весёлого, каковым он сам себя представлял, новый председатель Комитета по печати Ненашенский Фёдор Михайлович, сменивший на этом высоком посту Пастушина Николая Борисовича, так подло и неуважительно выпихнул в загранкомандировку. В этом было некое скрытое пренебрежение. Он, видно, считал, что Соколов ему не пара и можно к нему относиться по принципу: я-начальник, ты-дурак. Ведь мог, казалось бы, призвать Соколова к себе по-товарищески (ведь они оба товарищи одного дела, одной партии), а то и вовсе приехать к Соколову в главк (это уж, конечно, полная фантастика) и поговорить с ним по душам. Сказал бы напрямую, что Андрей ему не нравится, что работает он плохо, (это подтверждается систематическим невыполнением плана капитальных вложений и особенно строительно-монтажных работ), что он не обрёл к нему доверия. Андрею было бы легко и радостно, потому что он и сам к себе именно так относился. Без ложной скромности. А то натравил на Андрея Соколова "Строительную газету", используя свои журналистские связи (до перевода в Комитет по печати Ненашенский был главным редактором газеты "Советская Россия", прозванной острословами "Соврасской"). Некрасиво это получилось и трусливо. Андрей всегда не любил журналистов, относился к ним презрительно за их продажность. Не зря называют журналистику второй древнейшей профессией. А после того как Ненашенский попраздновал на счёт начальника строительного подразделения труса, председатель Комитета перестал быть для Андрея Соколова настоящим мужчиной, он пе-рестал его уважать и перед ним преклоняться (всё же большой начальник).

Нельзя сказать, что обида ела Андрея поедом. Она то вспыхивала, то угасала, то пропадала вовсе. Будто пузырьки метана время от времени всплывали из топкого болота и лопались на поверхности с тяжким вздохом: пуф-ф-ф! И через некоторое время зловещей тишины снова: буль-буль, пуф-ф-ф! Так и обида Андрея на председателя то вспучивалась, то лопалась и стихала. Андрею говорили друзья и верные сослуживцы: не переживай, не бери себе в голову, ты едешь в одну из самых зажиточных стран. Вон Сашка Иванов угодил вообще в Афганистан. А ты, считай, в рубашке родился. Поживёшь хоть год, как люди, а там видно будет. Кстати, эта неожиданная командировка соответствует твоему принципу, что надо время от времени менять место работы. Это возбуждает и заставляет находить скрытые резервы. Ты многое испробовал на своём веку: был прорабом, проектировщиком, научным работником, технадзором, заказчиком, дорос до начальника главка, теперь попробуешь, что такое приёмщик по контракту с инофирмой.