Букет роз

Неожиданно заплакала Сурия. Ибиш проснулся. Он сел на сундуке, холодный пот выступил у него на лбу: Отдышавшись, он вновь предался своим горестным мыслям: «Неужели и завтра не будет супа? Ведь завтра мне исполнится тринадцать лет. А я все еще сижу на шее у отца с матерью. А вдруг и завтра отец не принесет денег? Может, от стыда и вовсе домой не придет. Как страшно в эти голодные дни исхудала мать!» И мальчик застонал от бессилия и боли. «Что делать? Что делать?» — так и стучало в голове Ибиша.

На рассвете Ибиш поднялся, нащупал листовки, быстро оделся, но едва он подошел к входной двери, как Фатьма выглянула из своей комнаты.

— Ты куда, Ибиш? — спросила она встревоженно.

— На озеро, — неожиданно для самого себя ответил Ибиш.

Фатьма недоверчиво покачала головой:

— А не слишком ли рано, сынок? Погоди, пусть развиднеется.

— Нет, уже и так светло, — поспешно проговорил Ибиш и юркнул за порог.

На дворе было холодно. Сквозь тяжелые свинцовые тучи пробивалась слабенькая полоска света. Ибиш прислушался. Где-то вдалеке скулила собака. Почти бегом он миновал кладбище и, пугливо озираясь по сторонам, вскоре добрался до села. Кругом ни души — все еще спали. Он достал из-за пазухи листовку, приложил к уголкам кусочки теста и плотно приклеил бумагу к шероховатой оштукатуренной стене управления промыслом. Потом, крадучись, направился по правой стороне улицы, помня о своем разговоре с Джаби.

Ибиш вышел на дорогу, ведущую в город. Пять лет назад он шел по этой дороге с отцом в город покупать ботинки. Ибиш сам не понял, почему вдруг он вспомнил тот сверкающий солнечный день. Шли они с отцом по большому городу. Удивительный был денек! По дороге у Ибиша отлетела подметка от ботинка, а потом и каблук. Прохожие улыбались. Ибиш и сейчас не понимал, что было в этом смешного!

Острая тревога за отца охватила мальчика. Пускай в их доме нет богатства, нет частенько даже хлеба, но у них есть нечто большее — согласие и любовь. И это впервые всем сердцем почувствовал мальчик. Дорог ему бедный их дом, дороги сестры, мать…

Ибиш торопливо продолжал расклеивать прокламации. Джаби он ждать не стал, поспешил на озеро…

Мрачные тучи рассеивались. Утренняя свежесть бодрила.

17

Солнце всходило медленно. Озеро искрилось. Было так спокойно и красиво, что у Ибиша даже дух занялся. Зачарованно глядел он на оранжевую сверкающую воду. Даже деревья, лишенные листвы, и те, освещенные восходящим солнцем, поражали красотой.

Ибиш дошел до заветного местечка, где он припрятывал свои немудреные принадлежности для сбора нефти. Погремел ведром, подержал шерстяную тряпку в руках и тяжело вздохнул. Кому нынче, в праздник, продашь эту нефть? Нужно сыскать верное дело, чтобы добыть хоть несколько монет.

А над озером все сильнее раздавался птичий гомон. Озеро, казалось, было усеяно куликами. Ибиш никогда их так много не видел. Птицы словно понимали, что в праздничный день можно спокойно отдыхать на озере, не боясь выстрелов. И тут Ибиш подумал, что кулики ему необходимы именно сегодня. Если в день Новруз-байрама он принесет этих птиц домой, то вся семья вкусно пообедает. Взор Ибиша привлек одинокий кулик. Он казался крупнее других. Солнечные лучи золотили его измазанные нефтью перья. Кулик плавал почти посредине озера. Озеро, правда, глубокое, и идти туда опасно. В прошлом году там утонул сосед Джаби. Ибиш знал об этом несчастном случае. Но ведь не всегда же бывают несчастья… А кулик так хорош! И так он неторопливо плавает, спокойно, беззаботно. Ибиш решил попытать счастья. Он скинул рубашку; поеживаясь от холода, засучил штаны, разулся, осторожно тронул ногой воду. И тотчас отдернул ее — вода ледяная! Но кулик-то!.. Ах, как хорош кулик, какой вкусный получится суп! Лучший кусок мяса нужно отдать Сурие. То-то будет радости! Да и отец похвалит наверняка. И все-таки страшно лезть в такую студеную воду. Но вот Ибиш решился — бросился в воду и поплыл за куликом.

18

Дела задержали Кули в Баку. Он получил в типографии дополнительную пачку еще сырых листовок, встретился с Азизбековым, рассказал ему о настроении рабочих, получил последние наставления, как проводить забастовку, и освободился лишь в конце дня. Тут только Кули вспомнил о празднике и подумал с огорчением, что домой ему приходится возвращаться с пустыми руками. Он представил, как откроет дверь и встретится взглядом с голодными ребятишками.

«Нужно что-то предпринять, нужно достать денег, — думал Кули. — Но где? Нельзя же попросить у бакинских товарищей: ведь каждый из них сам едва концы с концами сводит».

После некоторого колебания Кули решил зайти к своему двоюродному брату. Не виделись они давно, встретились очень сердечно. Кули тут же повели к столу. Он был голоден, с жадностью набросился на еду и, откладывая неприятный разговор о деньгах, изредка посматривал на двоюродного брата. Тот, должно быть, уловил тревогу Кули, сказал: