Букет роз

Фаэтон был так облеплен людьми, что если бы не кони, то и понять было бы нельзя, что это фаэтон. Пестрая, хохочущая толпа. Вот тронулись лошади, тронулась за ними и толпа. Взвизгивая, вприпрыжку бегут голоногие ребятишки. Поблескивают на солнце неумолкающие зурны, в такт музыке величественно разводит руками возвышающийся над всеми нарядный и неприступно грозный «хан».

Но вот на улице появился в окружении родичей сын настоящего хана. Его тотчас заметил Усатый ага. По его приказанию с подножки фаэтона спрыгнул «страж» и военным шагом направился к ханскому сыну. Приблизившись, «страж» поднял руку — внимание! — и провозгласил громко, торжественно:

— Наш высокочтимый хан изволит просить вас к себе!

Сын хана снисходительно улыбнулся, потом сделал смиренное лицо и покорно последовал за «стражем». От участия в игре не смел уклониться никто. Таков был всенародный шуточный обычай.

— Эй, музыканты! — громовым голосом закричал Усатый ага. — А ну-ка, для дорогого гостя таракему!

Зурначи заиграли таракему, кто-то пустился в пляс, приглашая гостя выполнить веление «хана-повелителя».

Сын настоящего хана, как и предусматривалось программой представления, плясать отказался:

— Не могу, ваше благородие, достопочтенный повелитель, извините меня за непослушание…

— Штраф! — со свирепым видом закричал Усатый ага. — Стража! Оштрафуйте ослушника.

Двое «стражников» кинулись к сыну хана с криками:

— Штраф!

— Штраф!

Усатый ага тоном судьи провозгласил:

— Коль не умеешь танцевать, плати пять рублей.

Сын хана охотно расплатился. Он был рад выказать перед народом свое уважение хану шуточному. Не выполнить его волю — значило оскорбить публику. Всякому было известно, что исполнявший роль хана-повелителя на празднике обладал большими правами. Он мог первого попавшегося на глаза человека оштрафовать на столько, на сколько ему было угодно. Если кто-либо отказывался выполнить его приказание, того, под общий хохот, «стражи» наказывали ударами турны[5]. Ударов полагалось столько, сколько составляла сумма штрафа.

«Хан-повелитель» Усатый ага был строг, но справедлив. Сидя на высоких козлах фаэтона, он высматривал в толпе богачей, посылал за ними «стражников» и объявлял свое повеление: сплясать, спеть песню, рассказать веселую историю. Неподчиняющихся штрафовал, отказывающихся платить наказывал ударами турны. Публика громко выражала ему свое восхищение.

Богато одетый, статный, он и в самом деле был похож на владетельного князя. И голос у него был соответствующий — трубный, властный. Когда начинал говорить, то перекрывал все другие голоса. Встретившись с ним однажды, его уже нельзя было забыть. Особенно сильное впечатление производило его лицо. При разговоре Усатый ага то вскидывал густые, сросшиеся брови, то надвигал их на самые глаза, то метал вокруг искры гнева, то изливал радость. Сочные алые губы то выражали презрение, то дарили улыбку.

Окруженный толпой, фаэтон медленно двигался по извилистой, тесной улице, оглашая ее веселой музыкой зурначей и забавными припевками. По мере того как фаэтон приближался к окраине, толпа редела и наконец совсем растаяла. Фыркая и разбрызгивая изо рта пену, лошади понеслись вскачь. Деревня осталась позади. По пыльной дороге, под гору, фаэтон мчится к Раманинскому замку.

Расположенный на вершине холма и несколько разрушенный с одной стороны, древний Раманинский замок придает пейзажу романтический вид. По сохранившимся преданиям, в XIV веке один из азербайджанских ханов построил эту крепость для защиты от вражеского нашествия. Стены замка, сложенные из тесаных камней, окружают центральную четырехугольную башню. Она грозно возвышается над окружающей местностью и в своих бойницах таит неведомую славу. Лет шестьсот назад этот замок считался надежным бастионом против иноземных захватчиков.

Издали замок казался сказочным и рисовался величественным и горделивым. «И раманинцы такие же гордецы, как этот замок», — говорят о них соседи. Их гордость возросла в сто крат после того, как в этих местах была обнаружена нефть. Шутка ли: не в Каждом клочке земли таится черное золото!

На запад от замка, у подножия холма, раскинулся лес нефтяных вышек, а на юго-западе — небольшое озеро. В него из буровых стекают грунтовые воды с жирными блестками нефти. Оттого вся поверхность озера отливает сталью, а в предвечерние часы — всеми цветами радуги.

В прежние времена нефть тут находилась на небольшой глубине, и ее выкачивали «журавлями», как питьевую воду из колодцев. Позднее ее стали выкачивать моторами при помощи барабанов. В нефтяную скважину на железном канате, намотанном на барабан, опускается желонка — этакое узкое ведро высотой в четыре — шесть метров, емкостью до тридцати литров. На дне желонки клапан. При ударе о дно нефтяной скважины клапан открывался, желонка наполнялась нефтью, и барабан вытягивал ее канатом на поверхность. Тут ее опоражнивали и снова опускали в скважину. Рабочих, которые обслуживали желонки и барабаны, называли тартальщиками. Моторист и тартальщик были главные профессии на нефтепромыслах.