Бухарин. Политическая биография. 1888 — 1938

В течение последующих двух лет умеренное крыло Политбюро и ЦК продолжало отстаивать свою политическую линию и кое-как сопротивлялось надвигавшемуся террору. Его временные успехи в 1935–1936 гг. скрывали то обстоятельство, что борьба между нерешительными, заблуждавшимися реформистами, полагавшимися на убеждение, и «гениальным дозировщиком», настроенным на террор и державшим в руках орудия террора, делалась все более неравной. Один за другим исчезали со сцены видные представители умеренной фракции: в 1935 г. пал жертвой сталинских интриг А. Енукидзе; в том же месяце умер при таинственных обстоятельствах Куйбышев; пользовавшийся немалым влиянием Максим Горький был, по-видимому, умерщвлен в июне 1936 г., а Орджоникидзе покончил жизнь самоубийством в феврале 1937 г., а возможно, был убит ^{1387}. Перейдя в свою завершающую стадию, борьба обрела характер последнего столкновения между старой большевистской партией и сталинизмом ^{1388}. Последней отчаянной попыткой умеренного крыла предотвратить террор явились его усилия зимой 1936–1937 гг. отстоять Бухарина, которого обе стороны рассматривали как виднейшего представителя старого большевизма, как его символ. С провалом этих усилий и арестом Бухарина в феврале 1937 г. сталинское наступление на партию развернулось всерьез.

Вот в такой роли и прожил Бухарин оставшиеся ему восемь лет жизни — в роли действующего лица, символической фигуры и жертвы. Так же как и общая политическая история этого периода, важные моменты его поведения и его мысли между 1930 и 1938 гг. остаются пока неясными, и прояснятся они лишь тогда, когда наконец откроются двери советских архивов. До этого времени мы не в состоянии очертить образ Бухарина в 30-е гг. столь же подробно и определенно, как мы сделали это в отношении 20-х гг. Однако имеется достаточно данных, чтобы опровергнуть представление, будто после 1929 г. он был всего лишь приспешником Сталина и сталинизма. На самом деле, деятельность его в 30-е гг. была тесно связана с тремя стадиями скрытой борьбы внутри сталинского руководства, она была даже частью этой борьбы. Во время социальных пертурбаций 1930–1933 гг. Бухарин продолжал служить объектом официального посрамления, он был направлен на незначительную должность и не играл какой-либо заметной роли в государственных делах. В полосу передышки и примирения, наступивших в 1934–1936 гг. он снова занял видное официальное положение и вернул себе авторитет (хотя и не власть), сделавшись заметным выразителем и символом соответствующей политики. Когда же политика эта потерпела поражение, он стал главным обвиняемым на знаменитом московском процессе в марте 1938 г.

Важнейшее обстоятельство, определявшее характер каждой из чередующихся ролей, которые играл Бухарин в 1930–1938 гг., заключалось в том, что даже потерпев поражение, он по-прежнему продолжал пользоваться огромным авторитетом в партии ^{1389}. Иногда думают, что в 30-е гг. главным воплощением антисталинизма для большевиков являлся Троцкий. В действительности же, несмотря на свои красноречивые нападки на Сталинское руководство из заграничного далека и на наличие многочисленных последователей за рубежом, Троцкий и его идеи уже не имели в партии большого политического значения. В силу ряда причин такое значение имел Бухарин и то, что он отстаивал. Одна из них заключалась попросту в том, что в отличие от Троцкого (или другого соперника Сталина в 20-е гг. — Зиновьева) Бухарин всегда пользовался в партии большой личной популярностью, и, если поражение, возможно, ослабило эти симпатии к нему, оно не уничтожило их вовсе ^{1390}. Другой причиной было его устойчивое интеллектуальное влияние. После нескольких месяцев антибухаринской кампании Сталин продолжал сетовать: «Бухаринская теория живет. Ее ростки, ее проявления обнаруживаются то там, то здесь на теоретическом фронте…» ^{1391}.