Бухенвальдский набат

Меня ругают близкие,
что не туда иду,
что я на путь на истинный
никак не набреду.

Шатаюсь-де и путаюсь,

шальная голова,
живу одной минутою,
а там — хоть трын-трава!..

Ботинки, мол, истоптаны,

чуть пятки не видны,
в пяти местах заштопаны
последние штаны...

Нет, уши не закрою

я от этакой молвы.
Конечно, все по-своему
разумны и правы.

Знакомые и близкие,

им вовсе невдомек,
что путь мой тяжкий —
истинный, хоть труден и далек.

Через ограды лезу я:

за высотой оград —
поэзия, поэзия,
цветущий вечно сад.

Я не сорвусь, я верую,

нет, я не упаду,
мое большое дерево
поднимется в саду!

Июнь, 1935

СТРАННЫЙ СОН

Как море Черное
в свирепый ураган
кипит, волнуясь,
небо над Москвой.
Москва в огне,
Москва в кольце врагов!

Тре-во-га!

Потоки толп текут по мостовым...
Тре-во-га!
Сирены ревом режут ночь на части,
орудия грохочут громовым раскатом,
рокочут самолеты,
и стрекочут
чечеткой частой пулеметы...
Тре-во-га!
Сквозь дикий вой, и шум, и грохот
врывается набат призывной речи:
«Сограждане!
смелей деритесь, крепче,
не то враги Москву в крови утопят!»
Я сразу становлюсь сильнее, старше,
и тверже шаг, оружие в руках.
Враги бегут...
Мне больше бой не страшен.
Победным маршем он звучит в ушах.
Ура! Вперед! Вперед!
Мы побеждаем!..

И вдруг я падаю

и... пробуждаюсь.
Открыл глаза.
Зажмурился от световой волны.
Как хорошо, что мир,
что нет войны...

Июнь, 1935

СОН

Верю я тому или не верю,
поздней ночью или поутру,
я стою перед закрытой дверью
в пиджачке,
на ледяном ветру...

1935

* * *

Версту одолеваю за верстой.
Иду... Куда? И знаю, и не знаю.
Вдруг, окрыленный призрачной мечтой,
я к звездам, словно наяву, взлетаю!
От радости такой я будто пьян,
и, кажется, сильнее всех на свете!
Но это — лишь пустой самообман:
пропал зверек, коль угодил в капкан,
не выплыть рыбе из добротной сети.

Как я такой дерзнул любить тебя?

Что может дать цветку усталый путник?
Жить, знаю, невозможно, не любя...
Но разве ворону голубка спутник?
Хоть раз обнять твой тонкий юный стан,
и стал бы я счастливей всех на свете!
Но это — лишь пустой самообман:
пропал зверек, коль угодил в капкан, не выплыть рыбе из добротной сети.

1940

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Не всегда быть небу в бирюзе.
Небо черно — значит, быть грозе.
Ходят тучи хмуро. Ну и что ж?
Скоро хлынет ливень, летний дождь.

Ждут его и пашни, и сады,

плохо огородам без воды,
ждет его томимый жаждой лес.
Ну и я не спрячусь под навес.

1944

* * *

Напрасно тебя я тяну
идти по пути со мной.
Ты влюблена в тишину,
в белку под стройной сосной.

Жизнь — серебряный круг,

благодать и покой...
Снится тебе супруг
комнатный и ручной.

Я не такой души.

Я от тебя уйду.
Смогу эту боль заглушить,
один одолею беду.

1944

* * *