Бухта Надежды

Твари эти были занесены на планету вместе с другими существами во время портальных штормов и являлись насекомоподобными социальными существами, живущими в больших подземных колониях. Своими повадками, организацией и иерархией муравьиные львы больше напоминали обычных земных муравьев. Такие себе милые создания под метр в холке, с четырьмя острыми конечностями и мощными челюстями, способные в считанные секунды превратить неосторожную жертву в фарш. В совокупности с возможностью перелетать небольшие расстояние всё вышеперечисленное делало их серьезной угрозой.

Природа наделила их слепотой, но это не помешало этим прекрасным созданиям иметь репутацию опасных хищников даже на поверхности. Для обнаружения живых существ муравьиные львы использовали повышенную чувствительность к вибрациям, а также свои феромоны — специально выделяемое своеобразное химическое вещество.

Но то, что для одних является смертельной опасностью, для других может быть обычным объектом промысла или ведения хозяйства. Предки вортигонтов на их родной планете издавна занимались разведение муравьиных львов с целью добычи из них полезного сырья, главным из которых считался так называемый «личиночный экстракт». С его помощью ворты могли погружаться в особое психофизиологическое состояние, увеличивающее их способности, в том числе и целительные.

За годы порабощения, еще до попадания на Землю, многие вортигонты утратили навыки «львиноводства», но некоторые попавшие на землю группы находили способы обезопасить свои убежища от посягательств муравьиных львов. Отчасти этому способствовало умение управлять своей жизненной силой — вортэссенцией — которую сами вортигонты считали материей Вселенной, и которая давала им незаурядные телепатические и энергетические способности.

С другой стороны, ворты научили людей использовать фероподы — особые железы наиболее крупных особей, именуемых стражами муравьиных львов. Будучи извлеченными из тела мертвых стражей, фероподы позволяли контролировать других муравьиных львов, чем не пренебрегали воспользоваться обитатели «Кротовой норы». И если сама база была достаточно укреплена, то наличие вортигонтов и запаса фероподов приходилось весьма кстати во время вылазок на поверхность.

Обо всем этом повстанцы поведали Нолану и Крису по пути на свою базу. Парень с девушкой никогда раньше не видели муравьиных львов, но рассказы о них даже без приукрашиваний произвели неизгладимое впечатление.

— Зато львы лишний раз демотивируют Альянс патрулировать округу «Норы», — сказал как-то один из повстанцев.

— Это точно, — поддержал его другой боец. — Так просто к нам не сунутся.

Нолан понимающе кивнул. Он бы и сам не сунулся, разве что по самой крайней нужде.

Подземная ветка, по которой двигался отряд, пересекала плотное скопление колоний муравьиных львов, растянувшееся в стороны на несколько километров. Фактически, граница ареала насекомоподобных монстров проходила относительно недалеко от фермы, где состоялась битва с Охотниками.

Присутствие тварей неподалеку выдавалось частыми приглушенными звуками, доносившимися откуда-то из земной толщи. Нето периодически шуршало и скреблось за полотном железобетонных тюбингов, поначалу заставляя Нолана рефлекторно сжимать оружие и озираться по сторонам. «Кроты» же были более спокойны или, по крайней мере, выглядели такими. Впоследствии относительное спокойствие обитателей «Норы» передалось и Нолану, что заставило его вновь погрузиться в свои мысли и пробыть наедине с ними до самого порога базы.

Никто из отряда Начальника не заводил разговор. Лишь изредка вполголоса доносились дежурные фразы, обмениваемые с «кротами». Гибель Троя не могла не оставить следов, как бы они не старались внешне сохранять самообладание. Это было видно по лицам повстанцев, по их уставшим и задумчивым глазам, это витало в самом туннельном воздухе, затхлом и неприветливом.

Люди гибли и раньше. Близкие, друзья, братья по оружию и просто товарищи по несчастью. Кто-то, возможно, погибает прямо сейчас: в серых развалинах промзон, в угрюмых покинутых городах или в холодных тюремных камерах; от пули или снаряда, мутировавших ядовитых когтей или от болезни, некогда легко излечимой, а теперь смертельно опасной, потому что либо некому лечить, либо нечем. Кто-то может умереть завтра — в очередном рейде, напоровшись на патруль, или на грязном продавленном матрасе в какой-нибудь богом забытой дыре. Это понимал каждый.