БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА

Так же, как этот жезл (был жезл в руке его правой)

Тени не даст никогда, не оденется легкой листвою,

После того как, в лесу со ствола материнского срезан,

Соков лишен, потерял под ножом он и кудри и ветви,

210 Некогда сук, но теперь рукой искусной оправлен

В медный убор и вручен отцам народа латинян".

Так говорили цари, договор скрепляя взаимно,

Перед очами вождей, а потом над огнем по обряду

Жертвы заклали они освященные, заживо вырвав

215 Сердце и печень у них и алтарь отягчивши дарами.

Но уж неравным теперь поединок царей представлялся

Рутулам; в душах у них несогласные борются чувства

Тем горячей, чем ближе они превосходство Энея

Видят. И пуще сердца взволновал лицом изможденным,

220 Взором потупленным Турн, когда он к алтарю, побледневший,

Шел и с мольбою к нему припал, не промолвив ни слова.

Слышит Ютурна: в толпе раздается ропот все громче,

Шаткие души людей обращаются к помыслам новым;

В гущу стоящих бойцов, приняв обличье Камерта

225 (С прадедов был могуч его род, и отец возвеличил

Доблестью имя его, и он сам был воин отважный).

В гущу бойцов замешалась она и стала умело

Сеять ропот меж них, подстрекая такими речами:

"Видеть не стыдно ли вам, как за нас всех подставляет

230 Жизнь один под удар? Иль числом не равны мы и силой

Нашим врагам? Вот вся она здесь, аркадцев и тевкров

Рать роковая, и вот ненавистные Турну этруски:

Всем не хватит врагов, коль один на один мы сойдемся!

Турн к небожителям, чьим алтарям он себя посвящает,

235 Будет молвой вознесен, и не смолкнет в устах его имя.

Мы же, отчий наш край потеряв, надменным владыкам

Станем рабами, коль здесь сидеть останемся праздно".

Воинов рвенье она разожгла такими речами,

Громче и громче пополз по ратям рутулов ропот.

240 Даже латиняне все и лаврентцы, которые прежде

Лишь о спасенье страны, о покое и мире мечтали,

Рвутся к оружью опять и молятся, чтоб не успели

Клятвой скрепить договор, и об участи Турна жалеют.

Нимфе все мало, и вот, затеяв новую хитрость,

245 Знаменье в небе она явила (ничто италийцам

Ум не могло сильней помутить, чем обманное чудо):

В алом эфире летел орел Юпитера бурый,

Птиц прибрежных вспугнув, за крылатым гнался он строем;

Вдруг упал с высоты и прекрасного лебедя поднял

250 Злобный разбойник из волн, кривыми впившись когтями.

Духом воспрянув, глядят италийцы на дивное дело:

С криком всей стаей назад повернули бегущие птицы,

Свет крылами застлав и сбившись плотною тучей,

В небе погнали врага, – и, натиском их побежденный,

255 Выпустил хищник из лап, ослабевших от тяжести груза,

В воду добычу и сам в облака умчался трусливо.

Рутулов радостный клич предвестье лживое встретил.

Тянутся руки к мечам. И первым гадатель Толумний

Молвит: "Ниспослано то, о чем просил я в молитвах!

260 Вижу богов, богов узнаю! Берите оружье,

Я поведу, несчастные, вас, которых войною

Злобный пришлец запугал, словно птиц бессильных, явившись

Берег ваш разорять. Но на всех парусах убежит он

В море трусливо. А вы ряды дружнее сомкните:

265 В битве царя защитим и отнять его не позволим!"

Вымолвив, он из рядов выбегает и в тевкров бросает

Пику; прямо летит, рассекая воздух со свистом,

Ветка кизила. И вмиг раздаются крики повсюду,

Вмиг запылали сердца, и ряды смотревших смешались.

270 Пика меж тем, – у нее на пути живою преградой

Девять прекрасных сынов аркадца Гилиппа стояло,

Братьев, рожденных одной тирренкой-матерью старцу, —

В тело впилась одному, туда, где живот его стянут

Кожаным поясом был, скрепленным пряжкою сбоку;

275 Юношу дивной красы, блиставшего пышным доспехом,

Пика пронзила насквозь и в песок опрокинула желтый.

Братья, отважный отряд, пораженные скорбью внезапной,

Тотчас хватают мечи и железо летучее копий,

Рвутся вслепую вперед; навстречу им выбегает

280 Строй лаврентских бойцов; и уже агиллинцы и тевкры

Мчатся лавиной густой и аркадцы в пестрых доспехах.

Страсть одна у врагов: решить оружием тяжбу.

Все алтари сметены. Взвихренной черною тучей

По небу копья летят, и железный рушится ливень.

285 Чаши несут и жаровни назад. Латин убегает,

Прочь уносит богов, изгоняемых попранной клятвой.

Впрячь в колесницы коней спешат одни, а другие

Прыгают в седла, летят на врага с мечом обнаженным.

Вот на Авлеста-царя Мессап коня направляет

290 В жажде разрушить союз, и тирренца в царском уборе

Гонит он и теснит, – пока, попятившись в страхе,

Вдруг на алтарь, что сзади стоял, не наткнулся несчастный.

Навзничь он пал и на жертвенник лег головой и плечами;

Быстрый примчался Мессап, о пощаде молившего мужа

295 Толстым, тяжелым копьем он с коня ударил и молвил:

«Этот готов! Принес я богам наилучшую жертву!»

С теплого тела доспех италийцы, собравшись, сорвали.

Вот Кориней, на бегу с алтаря головню подхвативший,

Бросил Эбузу ее, для удара занесшему руку,

300 Прямо в лицо; борода занялась у Эбуза густая,

Смрад паленых волос полетел; Кориней же немедля

Левой рукою схватил врага трепетавшего кудри,

Наземь бросил его, придавил, упершись коленом

В грудь, твердый клинок вонзил меж ребер. За Альсом,

305 Храбрым хранителем стад, среди первых летевшим сквозь копья,

Мчался, меч занося, Подалирий; но Альс, обернувшись,