Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет»

Они были так близки, эти старики, так держались друг за друга, что и умерли почти одновременно. Это был 1983 год. В тот год подряд, в течение двух месяцев, одна за другой умерли мама Булата и Виктора и две их любимых тёти, так много сделавшие для своих племянников, — Сильвия Налбандян и Мария Окуджава. Что касается Виктора, то с их смертью он потерял просто всех своих самых близких людей. С братом они уже давно близкими не были.

Началась эта череда смертей ещё в апреле. Сначала, 24 апреля, в Тбилиси умерла Вера Владимировна Халваши-Дзимистаришвили, заменившая маму их двоюродному брату Гиви Окуджава. А меньше чем через две недели, 6 мая, в Москве скончалась добрейшая Манечка Окуджава. Та самая Маня, которая всегда всех радостно встречала словами: «Как ты хорошо сегодня выглядишь!»

Гиви, ещё не оправившийся от смерти приёмной мамы, чувствовал себя плохо, но рвался в Москву проститься с тётей Маней. Не сумел. Его сердце остановилось через день после тёти Мани, 8 мая, накануне дня рождения его любимого двоюродного брата Булата.

Маню кремировали и через месяц урну захоронили на Донском кладбище, где полутора десятилетиями раньше упокоился её младший брат Вася Окуджава. Здесь же, совсем рядом с их нишей, братская могила нескольких тысяч невинно расстрелянных сорока с лишним годами раньше людей. Среди них и старший брат Мани и Васи Коля Окуджава. Так трое детей Степана Окуджава оказались теперь навсегда вместе.

В день кремации Марии Окуджава за Ашхен прислали машину, которая должна была отвезти её на похороны. Шофёр долго ждал на улице, но Ашхен никак не выходила. Вызванные прямо с похорон Мани Булат и его жена Ольга вскрыли дверь и обнаружили Ашхен без сознания.

Её положили в больницу для старых большевиков в Сокольниках, где она прожила ещё почти два месяца. 5 июля 1983 года Ашхен Степановны не стало.

В это же время заболела и Сильвия. Она была в беспамятстве, бредила, всё ей казалось, что в доме гости, беспокоилась, как бы их угостить получше. За Сильвией ухаживала жена Зураба Анаит. Анаит и Николай Иванович (Зураб в этот момент был в зарубежной командировке) решили, что не будут говорить Сильве о смерти сестры. Но незадолго перед смертью Сильвия Степановна вдруг пришла в себя и отчётливо и укоризненно сказала: «Ашхен умерла. Зачем вы от меня это скрываете?»

^{Виктор с мамой}

Она всего на четыре дня пережила свою сестру и умерла 9 июля в своей квартире в Богословском переулке.

Непостижимыми узами сёстры были связаны между собой, ведь и Ашхен перед самой смертью вдруг стала беспокоиться о Сильвии, говорила, что чувствует, что сестре плохо, что та умирает…

Сильвию Налбандян кремировали, а урну Зураб захоронил в Ереване, как она этого хотела, рядом с её любимой дочерью Люлюшкой. В день её похорон Зураб бросил курить, потому что она всю жизнь его умоляла, чтобы он это сделал.

Николай Иванович Попов прожил ещё пять лет и дожил до перестройки. Он пристально следил за событиями, не расставался с радиоприёмником и радовался переменам.

Как-то Витя был у деда, и тот спросил, торжествуя:

— Ну, теперь ты доволен советской властью?

На что Витя, не отличавшийся, так же как и его брат, особым оптимизмом, ответил угрюмо:

— Знаешь, дед, я буду доволен, когда смогу свободно купить шнурки для ботинок.

Виктор Шалвович всё-таки дожил до шнурков в свободной продаже, но счастливее так и не стал. Видно, что-то, какая-то компонента счастья навсегда осталась там, в далёком детстве, когда сильные папины руки подкидывали его высоко вверх, а он весело смеялся и замирал на мгновение от страха под самым потолком, а потом мягкие мамины руки ласково гладили его непослушные волосы, успокаивая бешено колотящееся сердечко.

«…Только лица остаются» [38]

^{Сидят (слева направо): Шалико, Оля, Маня Окуджава и Вартан Мунтиков. Стоят: Максим Киквадзе и Галактион Табидзе. Цагвери (Грузия), 1926 год}

…Льются с этих фотографий
океаны биографий,
жизнь в которых вся, до дна,
с нашей переплетена.

Автобиографический роман «Упразднённый театр» — это последнее большое произведение, которое создал Булат Окуджава. Автор предполагал довести повествование до шестидесятых годов ХХ века, но случилось так, что ограничился он написанием только первой книги, события которой заканчиваются арестом матери поэта в 1939 году. Поэтому роман получился не совсем о самом авторе, а, скорее, о семье. На это указывает и подзаголовок — «Семейная хроника». Книга иллюстрирована фотографиями из семейного альбома.