Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет»

Максиму и война, казалось, не могла помешать, и он продолжал кропотливо и безмятежно, как муравей, строить счастье своей семьи. Но дальше события развиваются всё грознее, всё стремительнее, и вот они уже мелькают, как кадры страшного кино. И довольно скоро невольным зрителям этого кино был представлен финал: в далёком Петрограде: «…в лето 1917-е приехали из немецкой земли в запечатанном вагоне некие милостивые государи, захватили дом балерины, перемигнулись, спихнули многоглаголивого господина, одуревшего от красот Зимнего дворца, спихнули, значит, и, собрав около себя сотню-другую социалистически настроенных каторжников, в один год такой совдеп устроили, что в сто лет не расхлебаешь» (Аркадий Аверченко). А потом началось уже совсем другое кино, ещё страшнее, которое нам, видимо, предстоит досмотреть в новом тысячелетии…

Кстати, среди тех «милостивых государей» в запечатанном вагоне был и племянник Максима Киквадзе Владимир Окуджава, самый старший из детей Елизаветы и Степана. За много лет до этого, прежде чем покинуть навсегда, как тогда казалось, родную Грузию после неудавшегося покушения на кавказского наместника, он последние дни перед бегством в Швейцарию скрывался в Батуме, как раз у Максима и Макрине.

И хотя он и прибыл теперь в одном вагоне с Лениным, в «устройстве совдепа» участвовать не собирался, ибо был анархистом, а не большевиком, и годы совместной эмиграции привели его к полной неприязни к Ленину и его «социалистически настроенным каторжникам». Впрочем, в 1937 году неучастие в «устройстве совдепа» его не спасло…

К сожалению, того, что этот «совдеп в сто лет не расхлебаешь», тогда поняли немногие.

После падения самодержавия семье Киквадзе пришлось перенести много волнений. Но жизнь продолжалась. Новые власти приходили и уходили, а торговля оставалась. Женщинам при любой власти хотелось быть красивыми. Максим наконец открыл собственное дело — мастерскую и магазин дамских шляп. Назвал его простенько: «Венский шик». Нанял лучших мастеров, сам часто ездил в Ригу и Варшаву за бархатом, шёлком, перьями и всем прочим, необходимым для изготовления роскошных дамских головных уборов. Из поездок обязательно привозил подарки любимым жене и детям.

Магазин Киквадзе был известен всему Батуму…

4

Всё, о чём мечтал Максим, осуществилось — жена и дети его были счастливы. Киквадзе часто бывали в Кутаисе у родителей Макрине, а дети так и вовсе подолгу жили там у бабушки Саломеи. Племянники — просвещённые дети Елизаветы Окуджава — разъясняли Макрине и её сыновьям обстановку в стране и мире. А так как в большинстве своём эти просвещённые дети были коммунистами, из их рассказов выходило, что полное счастье наступит только с приходом к власти большевиков. Нынешнее положение Грузии их почему-то не устраивало, хотя Грузия была уже независимой демократической республикой. Возглавивший её Ной Жордания хотел видеть свою республику социалистической, тянулся к России, правда, большевизма не принимал категорически.

10 февраля 1918 года Ной Жордания сказал слова, которые, кажется, и сегодня не потеряли своей актуальности: «Мы всегда стремились к России, но, к сожалению, эта Россия все дальше и дальше от нас отделяется, мы не знаем, как её догнать, как ей подать руку».

Впрочем, Максима все эти политические разговоры не занимали, он-то знал, что единственное, что нужно для хорошей жизни, это — работать не покладая рук.

Однако красные наступали, и вскоре оттеснённая белая гвардия наполнила Батум. В 1921 году первое в мире республиканское социалистическое правительство Ноя Жордания пало, и окончательно пришли большевики. Дальше отступать было некуда, разве что пароходом в Турцию, что многие и делали.

…Каждый день я прихожу на пристань,
Провожаю всех, кого не жаль,
И гляжу всё тягостней и пристальней
В очарованную даль…

Сергей Есенин

^{Александр Степанович Окуджава}

Саша Окуджава покидать родину не захотел. Он снял военную форму, женился и зажил мирной жизнью, решив насовсем остаться в Батуме. Надеялся, что постепенно о нём забудут. Да и чего ему было опасаться — его братья Миша и Коля теперь большие люди в новой Грузии.

По всему городу возле подъездов и ворот домов толпились люди, оживлённо обсуждая новую власть. Чувство страха владело многими и, как показали дальнейшие события, не напрасно. Многим в эти дни их будущее и будущее их детей рисовалось в самых мрачных тонах.

Многим, но не Макрине Киквадзе. Она прибежала домой ликующая — наконец-то пришли большевики! Глаза её сияли. Муж не разделял её восторгов, он лежал в зале, мучимый приступом хронической астмы, и думал о чём-то своём. Не в силах справиться с эмоциями и желая разделить свою радость с другими, Макрине приказала детям: «Идите на улицу! Идут войска Ленина!»

Да, агитация её племянников, детей Елизаветы, нашла в её душе благодатную почву…