Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Зоя Борцова вспоминает, что они были просто, как родные, как братья, — часами напролёт разговаривали, когда Булат приезжал в Перемышль. А приезжал он не только в свой день рождения. А если не приезжал, так всегда звонил, поздравлял с днём рождения Павла Ивановича, супругу его Надежду Ивановну. Где бы он ни был, звонил: из Италии, из Франции…

Зоя Борцова:

— Однажды Булат Шалвович привёз дяде из Франции в подарок красивый графинчик с вином. А на дне этого графинчика чёртик стеклянный. И так интересно — когда вино заканчивается, чёртик показывает язык: мол, всё! И Павел Иванович, когда я приезжала, всегда наливал вина в этот графинчик, и мы вспоминали Окуджаву.

В этом месте её рассказа придётся напомнить читателю эпизод из уже упоминавшегося нами очерка «Шамордино», где чёртик этот выскакивает, как из табакерки, в самом конце многолетней дружбы заведующего районным отделом народного образования и несостоявшегося учителя:

В последнее время он (Павел Иванович) тяжело болел, жил на обезболивающих уколах, но до конца оставался сильным человеком. Племянница (Наталья Григорьевна Агафонова), ухаживавшая за ним, успокаивала, что приболел, мол, немного, это от возраста — всё-таки восемьдесят семь лет… Но Павел Иванович слушать её не хотел: «Замолчи, это разве возраст? Даже не говори об этом и не напоминай! Мы с тобой ещё таких дел наворошим, вот только поправлюсь…»

Однако пришёл день, когда он не мог уже шутить, и захотелось ему напоследок услышать старого друга. Наталья Григорьевна набрала знакомый номер.

— Дядя Паша звонил ему в последний раз прямо перед смертью. Позвонил, говорит, что я вот лежу и уже всё… А Булат, чтобы его как-то подбодрить, говорит: «Я по телевизору-то выступал, тебе язык показывал, — ты что, не видел?» Последний раз улыбнулся дядя Паша. Любил он Булата очень…

Зоя часто спрашивала дядю, как они познакомились, но дядя всегда был очень краток: просто я его выручил однажды, и всё.

Самой рассказывать о каких-то своих впечатлениях о встрече со знаменитым дядиным гостем ей было практически нечего.

— Красивый, вежливый, приятный, — вот и всё, что она запомнила.

Дело в том, что в доме Типикиных были всего две небольшие комнатки и кухня. Гостей принимать практически негде. Поэтому когда приезжал именитый московский друг дяди Паши, Зоя старалась поскорей из дома убраться. Отчасти из-за тесноты, но больше потому, что от застенчивости и восхищения перед московской знаменитостью просто теряла дар речи.

Однажды Павел Иванович решил построить для друга отдельный садовый домик. И построил, своими руками. Маленький, в одно окошко, чтоб только кровать да столик, да этажерка с книгами. Нет, ещё самовар и гитара.

Приехал Окуджава, домику очень порадовался и говорит:

— Мы его назовём Монплезиром.

Павел Иванович так на избушке и написал красивыми буквами: Монплезир.

Зоя Ивановна Борцова вспоминает:

— И стал для них этот домик домом счастья. Там гитара была, у Павла Ивановича ещё и аккордеон, и мандолина, и балалайка. Окуджава вина хорошего привозил, они там проводили время…

А когда Булат написал песню про виноградную косточку, Павел Иванович где-то достал виноград и посадил возле этого Монплезира специально для Булата. Чтобы дорогой друг в любую минуту мог и лозу поцеловать, и спелые гроздья сорвать.

Виноград, конечно, не вызревал, хоть его и рекламировали как районированный, приспособленный к климату средней полосы. Но пусть для стола не годился, но зато и не замерзал зимой, как-то жил и рос. Так что если только лозу целовать — пожалуйста.

Они, Типикины, вообще из Перемышля все были. Зоя Ивановна рассказывала, что в 20-е годы отца её перевели в Малоярославец начальником районного уголовного розыска. Там она и родилась, и прожила всю жизнь.

А были в Перемышле у Типикиных давние друзья — семья Любимовых. Большая семья — три брата-священника и четыре сестры, две учительницы и две акушерки. Никто из сестёр замуж не вышел. Так и прожили вчетвером до самой смерти. Сын одного из братьев, Николай Михайлович Любимов, стал известным переводчиком с французского и испанского, одним из создателей Библиотеки Всемирной литературы в двухстах томах.

Зоя Ивановна говорит, что в 1937 году над сёстрами Любимовыми сгустились тучи, и её отец, начальник Малоярославецкого угрозыска, об этом прознал и тайно вывез всех четверых в свой район, в село Недельное. Когда всё подутихло, сёстры остались там жить и работать: кто в школе, кто в больнице. Одна из них, Евдокия, была очень знающей акушеркой. Её ценили и уважали. Она даже потом была награждена орденом Ленина. Тогда после войны рождалось очень много детей.