Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Майя Суховицкая спустя шестьдесят лет вспоминает его без злобы:

— Он был хороший человек, между прочим, директор… Он был хороший человек, но под влиянием вот этой Свириной и завуча… Совершенно бесхарактерный. Они им помыкали, делали, что хотели. Эта Свирина — ну такая мерзавка! Прости, Господи, мою душу грешную!

Отпуск учительский большой — сорок восемь рабочих дней, но всё же он не равен трём месяцам каникул. И его можно трудящемуся предоставить в любое время из этих трёх месяцев. А остальное время учитель должен проводить в школе, на рабочем месте, несмотря на отсутствие учеников. Ну, мало ли там, разработка планов, подбор материалов, обеспечение максимального внимания к учебному материалу и глубокого его усвоения.

Смотрим приказ директора за № 13 от 16 мая с графиком отпусков преподавателей за 1951/52 учебный год. Согласно этому приказу для первой группы преподавателей учебный год заканчивался 3 июня (неплохо, но фамилии Смольяниновой в приказе нет). Следующая группа должна начать отдых с 10 июня (хуже, конечно, но тоже ничего; однако и в этой группе нет Смольяниновой). Ещё нескольким учителям отпуск предоставлен с 15 июня, и вот, наконец, последним — с 20 июня 1952 года. И среди них наконец Смольянинова — нельзя же ей совсем отпуск не давать!

Против самой Смольяниновой директор ничего не имел. Ничего личного, как сейчас говорят. И будь она замужем не за Булатом Окуджавой — всё было бы нормально, отгуляла бы ещё в мае и была бы уже в Калуге, с семьёй.

Галина Васильевна была таким кротким человеком, что грех было её обижать, тем более что у нас жена за мужа не отвечает. И измученное сердце Михаила Илларионовича дрогнуло.

Уже через неделю он выдаёт новый приказ:

Приказ № 15 от 23 мая 1952 г.

В изменении приказа по школе от 16 мая 1952 г. № 13

Учительнице Смольяниновой Галине Васильевне предоставить очередной отпуск за 1951–52 учебный год на 48 рабочих дней с 10 июня 1952 года по 4 августа 1952 года включительно, а не с 20 июня 1952 г. как было указано в приказе № 13.

Директор школы М. Кочергин

Смилостивился и на десять дней сократил Галине срок разлуки с мужем.

Однако другие планы были у Булата. А ему понравилось в Высокиничах! И он, тоже учитель, только уже в Калуге, тоже имеет длинный отпуск. И приезжает в Высокиничи провести часть этого длинного отпуска. С женой отдохнуть, с бывшими коллегами приятно провести время.

Вот тут-то и начинается… Окуджава королём фланирует по Высокиничам — с гитарой и любимым репертуаром. На речку ходят компанией, бывает, что и с винцом. В общем, происходит всё то, о чём рассказывал Николай Александрович, который им коврик семиклассником таскал на пляж в начале 1951-го учебного года. Я даже склонен думать, что память его подвела и всё, что он рассказывал, скорее могло иметь место именно летом 1952-го, а не тогда, перед началом учебного 1951-го.

Дом, в котором Булат с Галиной снимали жильё, никуда не делся, так и стоял на главной и единственной улице Высокиничей, так что Булату было где остановиться. В родной дом, можно сказать, приехал — отпуск провести. Там, на открытой терраске, они с Галей частенько вечерами посиживали за чаем и пели. И куда ни пойдёшь — отовсюду это видно. Видно, как счастливы они, как веселы. Вон учительница Свирина прошла, опустив низко голову, — та самая, что полгода назад, будучи заведующей всем районным образованием, отдала Булата под суд. А тот сидит теперь, песни поёт, почёсывая курчавую грудь. Жарко… Загорают они на терраске. Отдыхают, в общем, по полной программе. В лес ходят, по грибы, хотя и не очень разбираются в местных сортах. Коля Комраков рассказал, что как-то встретил их в лесу, они показали ему свою корзинку и попросили отбраковать поганки…

И родители Галины к ним в гости приезжали. Все вместе по деревне гуляли. Недавняя их ученица Валентина Левина всё вспоминает, какая нарядная Галина Васильевна тогда была.

И никто им ничего сказать не может. Ну, сказать — не сказать, а сделать ещё что-то можно успеть. А гуляйте-ка вы, голуби, здесь до самого первого сентября, раз уж вам так здесь всё нравится!

И, понукаемый своей энергичной и волевой бывшей начальницей, а ныне подчинённой, выпускает Михаил Илларионович Кочергин свой предпоследний приказ: