Булатов курган

Варвара успела заметить: милиционер совсем молодой, лет двадцати трех — двадцати четырех.

Партийный билет Варвара случайно оставила дома. Пришлось подать трудовую книжку: единственный документ, который подтверждал, кто она и откуда.

Милиционер повертел ее в руках, протянул обратно.

— Позвоните по телефону, но вряд ли вас пустят. Этот документ недействителен. В нем нет ни фотокарточки, ни печати…

— В колхозе нет паспортов, — старалась убедить его Варвара.

— Гражданка, отойдите! Стоять здесь не положено.

«Машина, а не человек, — с досадой подумала Варвара, — наладил одно: «не положено…»

Она позвонила в приемную первого секретаря. Ей ответили, что Алексей Владимирович занят, и посоветовали обратиться к заведующему сельхозотделом.

«Кроме, как к Филину, больше ни к кому не пойду». Она решительно вышла на улицу, устало опустилась на горячие ступеньки подъезда. Солнце нещадно жгло спину, припекало затылок. Душный запах разгоряченного асфальта дурманил голову, клонил ко сну. Чтобы не задремать, Варвара таращила глаза на ажурную металлическую изгородь, тянувшуюся вдоль парка, к которой жалось приземистое старинное здание обкома. Раскидистые вязы мохнатыми ветвями дотягивались до балконов, касались лепных карнизов и подоконников. Из раскрытых окон дома доносились резкие телефонные звонки, приглушенный людской говор.

Невеселые мысли. «Вот тебе и приехала, — думала она. — Сколько надежд, и все зря! Напрасно только Кондрата обидела». Ей представилась большая сгорбленная фигура Кондрата, когда, обиженный ее словами и удрученный сообщением ребят, он направился в контору. Варваре стало жаль его, захотелось увидеть и рассказать и о краснолицем милиционере, и о телефонном разговоре с помощником секретаря обкома. «Может, Кондрат и прав, что не желает обивать пороги начальства, зря тратить время…» Но тут же, противореча своим размышлениям, она прошептала:

— До утра просижу, а своего добьюсь!

Кравцова мысленно стала перебирать слова, которые собиралась высказать Филину. Они были горькими, обидными. Варвара настолько предалась своим думам, что даже не заметила, как к ней подошел краснолицый милиционер и, козырнув, отбарабанил:

— Гражданка, здесь сидеть не положено!

Она, словно девочка, вскочила на ноги и, осмотрев его гибкую невысокую фигуру, бросила:

— Деревяшка!..

Варвара долго ходила вдоль здания, разглядывала увитые металлическими вензелями колонки подъездов, большие каменные вазы с цветами на перилах, входящих и выходящих людей. Все они были молчаливыми, куда-то спешили. Мысленно пыталась она представить секретаря обкома и никак не могла. То он ей чудился высоким, плечистым, строгим, то маленьким, подвижным, крикливым.

За вершины вязов лениво опустилось солнце. По мостовым и тротуарам поползли тени от деревьев. Опустело, заглохло обкомовское здание. Начал давать о себе знать голод. Она присела около цветочной вазы, достала из узелка кусок хлеба, сала. Только начала жевать, как дверь распахнулась, на пороге показался краснощекий милиционер. Варвара приподнялась, отступила к ограде. Милиционер погрозил ей пальцем и пошел по улице. Изнемогая от усталости, она присела на прежнее место, прислонилась к вазе. «Пусть заберут, больше с места не сойду…»

Земля остывала. От деревьев и камней веяло прохладой. Над притихшей улицей вспыхнули уличные фонари, осветилось несколько окон в здании. Там где-то, в кабинете, работал секретарь обкома. «Знает ли он, что его ждут? — неожиданно задала себе вопрос Варвара и тут же ответила: — Конечно, не знает. Он бы так не поступил. Он же секретарь обкома!» Она с раздражением подумала о краснолицем милиционере и о помощнике, который советовал ей обратиться к какому-то заведующему сельхозотделом.

Над головой вызвездило небо. В парке послышался смех, говор. Где-то заиграл баян, и мужской голос тягуче запел:

Лю-ю-би-и-мый го-о-ро-од,
Мо-о-жешь спа-ать споко-о-йно…

Варвара смотрела в небо и думала, что вот она проехала много километров, а звезды над ней такие же, как и в деревне, будто они сюда переселились вместе с ней. Вот и звезды начали меркнуть, и звуки стали уходить куда-то дальше. Краснолицый милиционер приблизился к самому ее уху и прошептал:

…Зна-акомый дом, зе-еленый сад
и нежный взгляд… —

и поцеловал в щеку.

Проснулась Варвара от бережного прикосновения чьей-то руки.

— Вы на камнях простудитесь, — прозвучал мягкий голос.

Она открыла глаза: перед ней стоял милиционер. При свете уличного фонаря худощавое лицо его улыбалось.

— Вы к кому приехали? — участливо спросил он.

Ей захотелось все рассказать этому человеку, но, вспомнив краснолицего, сдержалась.

— К секретарю обкома, — не сразу ответила она. — Да вот не пропускают! — В голосе ее прозвучала обида.

— Алексей Владимирович действительно очень занятый человек. Но я попробую вам помочь… — И он пошел к двери.

Варвара не успела еще привести себя в порядок, как снова перед ней появился милиционер.

— Проходите. Алексей Владимирович ждет вас.

2