Булатов курган

— С ним надо осторожнее, — рассуждал вслух Горбылев. — Лисьи ухватки-то… Щептев бы не стал в жданки играть, а рубанул бы, и дело с концом. Поди же, не усидел на месте…

Вороной остановился у конюшни и, помахивая хвостом, нетерпеливо ожидал, что скажет ему хозяин. Но тот все еще в раздумье сидел на телеге…

5

— Невесело, видать, живешь, молодец? — послышался голос от дороги. — Вон как обстругался, хоть в гроб клади. А она-то, толстомясая, ходит ощеряется. Благо, бригадир холостой.

Горбылев оглянулся: у колодца, облокотись о сруб, стояла Мавра.

«И что пристала, язва? — поморщился он. — Ходу не дает…»

За обедом Горбылев уткнулся в тарелку, хмурился.

— Дудкин тебя спрашивал, — первой нарушила молчание Марья Ниловна. — Какие-то бумаги приносил.

— Ты муку у него брала? — поднял голову Горбылев.

— Какую муку?

— Весной как-то просила. Будто свинью нечем кормить.

— Да он что, взбесился? — Марья Ниловна подошла к печке, обернулась. — Стану я с такой крысой дело иметь!

— Вот негодяй! Хотел, чтобы я списал три мешка.

Разговор оборвался. Горбылев ел нехотя, брезгливо морщился.

— Ты бы не ходила к нему, — не поднимая головы, сказал он тихо.

— К Дудкину-то? На что он мне нужен, — отозвалась Марья Ниловна.

— Будто не догадываешься, о ком говорю?

Она сразу поняла, кого имел в виду муж, покраснела.

— Каждая бабенка старается в глаза ткнуть, — обиженно продолжал Горбылев.

Марья Ниловна подошла к столу, уставилась на мужа.

— С кем встречаться, спрашивать ни у кого не собираюсь. — В голосе ее прозвучал вызов.

Горбылев оттолкнул тарелку, начал закуривать. Спички не горели, ломались.

«Да он никак ревнует?» — удивилась Марья Ниловна. Ей было до слез обидно: как мог поверить сплетне Егор?

За столько лет совместной жизни с мужем Марье Ниловне не приходило в голову даже подумать о ком-то другом. А ведь в ее жизни с Горбылевым было немало и горького и сладкого. Нередко в их отношениях и сквозил холодок, но все это проходило как-то незамеченным. Каждый считал, что так и положено. Ни он, ни она друг за другом не следили. Когда заводили разговор об их доверчивости, то они лишь посмеивались. Ревность, мол, ерунда на постном масле, пережиток.

— Рассуждаете так, пока нет повода, а то посмотрели бы на эту ерунду, — говорили им.

И вот повод нашелся. Пусть он и не отвечал действительности, а все перевернулось в семье.

Марья Ниловна взглянула на сгорбленного у окна мужа и выкрикнула первые попавшиеся слова:

— Творила бы починил в погребе. Лед растает.

Горбылев вздрогнул, словно от удара, обернулся.

— Подождет.

Он подошел к вешалке, снял пиджак. Одна пуговица висела на нитке. Горбылев рванул ее, бросил на стол. Пуговица подпрыгнула, упала на пол и покатилась.

— Пришьешь вечером.

— Не барин, сам пришьешь, — выпалила Марья Ниловна. — Работаю не меньше твоего.

Горбылев впервые видел ее такой.

— Говорить разучилась!

— С тобой все забудешь! — теряя самообладание, в упор выкрикнула она. — Я не раба твоя. Ты… ты…

Она не находила слов, чтобы выразить рвавшееся наружу возмущение. А он слушал ее, стиснув зубы, с налившимися кровью глазами. Правая рука его вдруг сжалась в кулак. Марья Ниловна затихла, прикусив губу. Сердце ее вмиг замерло.

— Молчи, сво-о-олочь!.. — с хрипом вырвалось у Горбылева.

Он с размаху ударил дверью и поспешно пошел от дома.

Марья Ниловна стояла посредине избы не в состоянии что-либо сообразить: случилось что-то непоправимое. Наконец она шагнула к столу. Под каблуком что-то треснуло. «Пуговица», — машинально отметила она. Зачем-то притронулась к тарелке, вероятно, хотела убрать ее и тут же, как ужаленная, отдернула руку.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Солнце еще не взошло, а Варвара уже стучала в двери то одной, то другой избы.

В окнах показывались знакомые лица. Женщины недовольно щурились.

На пороге соседней избы остановилась Палашка Бадейкина, затеребила концы выцветшего платка.

— Не выспалась? — весело спросила Варвара.

— Я-то таковская, — зевая, ответила Палашка. — Вот молодухам на утренней заре не даешь поспать с мужиками.

— Пусть потерпят до осени, тогда никто не потревожит.

— Завидки, вижу, берут, — не унималась Бадейкина, — вот и колобродишь ни свет ни заря. Вышла бы замуж, угомонилась.

— Вырастет жених — выйду, — показала ряд белых зубов Варвара. — А то он еще в пеленках…

На работу шли они лугом, по росистой траве. Впереди всех с Палашкой и Надей шагала Варвара. Она оглядывалась по сторонам, чему-то загадочно улыбалась. Вчера к ней приходил Кондрат. Пусть ночь прошла бессонной, но мир ей показался невыразимо светлым и волнующим. Небо на востоке наливалось ярким румянцем. Воздух был напоен зеленью и растревоженной землей. Варвара дышала глубоко, точно хотела в себя вобрать всю свежесть летнего утра.

В поле замелькали тяпки. Впереди всех синело платье Варвары. Вот она дошла до конца борозды, оглянулась и крикнула: