Бульдожья хватка

— Слышал, что Джордж Макдафф скончался? — спросил Кок.

— Инфаркт, да?

Судья кивнул, и Том почувствовал укор совести. Со своим давним боссом Том не общался давно. Джордж так и не простил Тому решение преподавать в университете Алабамы. «Ты там ничего не заработаешь, — сказал он тогда, — это тупик». Но Том не послушался. Не было выбора. Его позвал Великий.

— Ты когда-нибудь задумывался, как бы сложилась твоя судьба, не вернись ты в Таскалусу?

На лице судьи появилась легкая ухмылка, он словно читал мысли Тома.

— В последнее время да.

— Кстати, еще не поздно. Не такой ты и древний. Сколько тебе — шестьдесят, шестьдесят пять?

Том покосился на Хэнкока.

— Шестьдесят восемь. Вы куда, собственно, клоните, судья?

Кок оперся двумя руками о стол и медленно поднялся на ноги.

— Том, я готов повторить то, что только что сказал. В жизни не встречал адвоката лучше тебя. Еще не поздно. Можешь попытать счастья во второй раз. Долг этой школе ты вернул с лихвой. Если они это не ценят, пусть идут в жопу. — Он сделал паузу и показал на фото — единственное украшение стены в кабинете Тома, кроме табличек о победах в национальных чемпионатах.

На снимке был запечатлен Великий: он стоял в клетчатой шляпе, прислонившись к штанге футбольных ворот.

— Том, Тренер Брайант такой херни терпеть бы не стал. Великого я знал хорошо. Услышь он, как они с тобой обращаются, запихнул бы этому Ламберту ботинок в задницу, да так глубоко, что тот закусил бы шнурками. И ты сам это знаешь. Так и вижу, что он им говорит. — Хэнкок упер руки в бока, хитро прищурился. — Вы говнюки. Говнюки сраные. Ультиматумы здесь ставлю я. И не смейте просить моего парня об извинениях. Вы ему должны памятник поставить и не путаться у него под ногами.

Мизансцена получилась замечательная, и Макмертри расхохотался.

Судья обошел стол и положил руку Тому на плечо:

— Том, мне семьдесят семь. Я слишком стар, чтобы обращать внимание на всякую херню — время осталось только на главное. — Он умолк. — Вот что скажу, а ты меня послушай. Я знаю, почему ты пришел сюда преподавать, но знаю и другое: если бы Пикассо не нарисовал ни одной картины, это был бы стыд и позор. Или если бы Элвис Пресли не записал ни одной песни. — Он снова сделал паузу. — Или если бы Великий не стал тренером. Ты прирожденный судебный адвокат, а время у тебя еще есть. Если Профессор вернется, в выигрыше будут все.

Том усмехнулся.

— Ничего себе возвращение. В шестьдесят восемь лет? Да будет вам.

— Помнишь, что сказал Август в «Одиноком голубе»?[2] «Чем старше скрипка, тем слаще музыка». — Он похлопал Тома по плечу и подмигнул. — Подумай об этом. Услышав такую новость, кое-кто в этом штате уписается. — Судья засмеялся и пошел к двери. Перед выходом обернулся. — Я бы не спешил никому отдавать дело в Хеншо. — Он снова подмигнул. — По-моему, оно как раз по зубам одному моему знакомому.

13

Том запер дверь и спустился на второй этаж. Он уже собрался выйти через двойные стеклянные двери на преподавательскую парковку, но вспомнил, что оставил машину на парковке для студентов, возле спортивной арены. Вечером баскетбольный матч, и он думал на него сходить. В свое время он и Джули ходили на баскетбол регулярно. После ее смерти он несколько раз хотел выбраться, но так и не выбрался. «И сегодня не выберусь», — огорченно подумал Том, медленно шагая по коридору второго этажа, ведущего к другой лестнице. Стены были увешаны фотографиями выпусков разных лет. Выпуск 1969 года, 1972. 1977. Многие лица он и сейчас помнил. На первом этаже висели фотографии посвежее. Выпуск 1997 года. 1999. 2004. 2009. Среди выпускников 2009 года он нашел Рика Дрейка — вот он, в третьем ряду. Рик улыбался, и Тому снова стало не по себе.

«Надо ему помочь. Рик из Хеншо, и дело Рут Энн может стать для него отличным трамплином. Старина Кок совсем спятил. Я стар, давно без практики, куда мне браться за такое? Надо передать это дело Дрейку, а самому как-то наладить отношения в университете. Разве я вправду хочу, чтобы Ламберт меня выпер? — Том закрыл глаза. — А если Рик снова не сдержится? Это ведь не игра, это настоящее дело, причем серьезное».

Том открыл глаза, покачал головой — как же так, не может принять решение? Он отошел от фотографий прежних выпусков и зашагал к дверям, выходившим на студенческую парковку. Охранник у двери сидел, закинув ноги на стол. Увидев преподавателя, он тут же вскочил.

— Здравствуйте, профессор. Может, вам зонтик?

Том моргнул, посмотрел сначала на охранника — первокурсник Джеффри, по вечерам подрабатывает, чтобы платить за учебу, — потом на стеклянную дверь — на тротуары лился дождь, слышались раскаты грома.

— Все нормально, Джефф, — ответил Макмертри, вытаскивая из портфеля складной зонтик. — Вон как поливает!

— Да, сэр.

Они посмотрели сквозь стекло, и Том увидел одинокую фигуру: девушка тащила гору книг — столько, что ей приходилось идти по тротуару зигзагами.

— Ее за книгами не видно, — заметил Джеффри и шагнул к двери. — Наверное, вышла через другие двери, где студенческий зал. Может, ей…