Булёмина любовь

Деревня уже жила своей полновесной жизнью. Совершенно ясно, что здесь есть какое-то производство. На лошади проехал мужик, с тяпками прошла кучка женщин, за деревней видны тракторы. Но как-то всё не по-настоящему, неторопливо, и коровы чёрными жуками пасутся вдалеке на берегу. Артём понял, что почти всё проспал, по крайней мере, утреннюю деревенскую побудку.

Они постояльца уже ждали, очень похожие дочь и мать. Парень сел и, маскируя смущение, громко поздоровался.

– Да не кричи, родной, все же свои, – тётя Лида, не спрашивая, налила в большую кружку молока. – Чай мы не приветствуем, молоко – вот мужицкое питье!

Он кивнул, стараясь успокоиться, стал с аппетитом есть. Все было красиво и вкусно. И тёплые шанежки со сметаной и печёная булочка, покрытая вареньем, которую тётя Лида называла почему-то «коврижка».

Поднял глаза на хозяек. Старшая улыбается, а Ольга смотрит внимательно и оценивающе. Правая ладонь под щекой, левая указательным пальцем ездит по краю пустого стакана:

– Так что ты хотел здесь найти, милый?

Его глупое волнение итак не отпускало, а здесь вообще заволновался.

«Что ж такое? Ольга меня прям завораживает!» – он собрался с мыслями и, стараясь быть спокойным, всё объяснил.

– Мне нужно найти нечто яркое, нетривиальное, выдающееся, написать об этом, и меня возьмут на хорошую работу.

– А странное можно?

– И странное можно, только ничего странного уже в мире нет. Обо всём сказано.

– А вот и нет, – Ольга по-школьному подняла руку, – я знаю странное!

– Расскажи!

– Я тебе суть расскажу, а уж ты сам потом подумай. Есть у нас в деревне дед Саня, живёт один. Только каждую субботу с утра растопляет он баню, в магазине покупает бутылку водки, а потом целый день стоит у забора один, до вечера. Вечером парится в бане, приходит домой и… всё.

– Что же здесь странного?

– А я не знаю, может, и ничего, вот ты и узнай. Тем более, сегодня суббота, его день. Пойдём со мной, поможешь мне ларёк открыть, а я тебе его покажу, когда за водкой придёт.

– Так вдруг не придёт? – засомневался Артём.

– Придёт, обязательно. Это повторяется уже третий год.

Парень не увидел ничего странного, но предложение помочь сыграло главную роль. Они пошли.

Женщина взяла Артёма под руку, как-то незаметно подстроилась под его шаг и идти с ней было легко и просто.

– Ты, получается, коммерсант местный? – он не знал, как начать разговор, но понимал, что надо что-то говорить.

– Можно и так сказать, только коммерсант – так себе. У нас здесь народ не слишком денежный. В основном все на подножном корме живут. Зарабатывают маленько только у фермера местного, Миши. Батрачат на него и ещё спасибо говорят. Кто недоволен – тот свободен. Поэтому довольны все…

Пришли. Её ларёк стоял напротив магазина.

– Конкуренция не давит?

– Нет, нормально. Мне хватает.

Она открыла широкие заставы на окнах, метлой махнула перед ларьком и, иронично вздохнув, сказала:

– Вот и всё, теперь ждать.

Он сел в ларьке за прилавок и, не зная что делать, задавал вопросы. Всякие глупости безразличные, и незаметно добрался до личного:

– Оля, прости, а почему одна?

Словно ожидая этого вопроса, она, внимательно посмотрев парню в глаза, наклонилась, показывая ровные груди в разрезе платья, и приблизила своё лицо к нему.

– Потому. Если хочешь знать, потерпи. Узнаешь.

И, улыбнувшись, пальчиком тихонько задела по кончику носа. Поймав её за руку, поднялся, оказавшись лицом к лицу. Она смотрела ему в глаза, не пытаясь освободить руку, но подождав несколько секунд, вздохнув, отошла к окну.

– А вон и дед Саня, – прерывая неудобное молчание, кивком показала в окно.

Просто пожилой человек: седой, невысокий, даже больше кряжистый, неторопливый, явно уверенный в себе. Простая светлая рубашка с узким воротом и длинными рукавами. Широкие серые штаны, заправленные в короткие яловые сапоги.

Дед подошёл к магазину, остановился, внимательно посмотрел в сторону Ольгиного ларька, кивком поздоровался.

– Он же нас не видит, – сумничал парень.

– Не видит, но знает, что я смотрю.

Через пять минут он вышел из магазина с авоськой, в которой лежали булка хлеба, пакет сахара или соли и бутылка водки.

Вечер

У него топилась баня, бело дымя чистым берёзовым дымом, блестело окно на дорогу, и сам он, как обычно, уже сидел у калитки. Когда Артём с тётей Лидой подошли к его ограде, он привстал, цыкнув на маленькую собачонку, которая их облаяла.

– Не шуми, Валтуз. Давай людей послушаем.

Он поздоровался, кивнув женщине и пожав руку парню.

– Саня, позволь моему постояльцу в баньке твоей попариться. Нам свою топить сегодня несподручно, а ему с дороги надо обмыться.

– Пускай идёт, пару не жалко, да и вода не куплена.

Дед ещё раз посмотрел мимо них в конец улицы, вздохнув, встал и направился в дом. Артём за ним, тётя Лида – домой.

Дед разлаписто шёл впереди, разводя полукруг левой рукой и, не останавливаясь, легко заскочил на крыльцо из пяти ступенек. В доме обдало прохладой.

– По жаре так лучше, спится спокойней и голове легче.

Он сел, показав ему рукой на лавку у окна, и несколько минут молчал.

– Жар терпишь? – вопрос с нескрываемой иронией.