Булгаков и дьявол. Опасные тайны «Мастера и Маргариты»

Большинство гностических (т. е. соединяющих христианские догматы с греческой идеалистической философией и восточными религиями. — Прим, авт.) параллелей, которые можно обнаружить в учении тайных тамплиеров XIII века, мы находим и у тамплиеров (анархо-мистиков) России XX века, в первую очередь у того же Карелина, в его пьесах и диалогах6.

Специальный параграф тайного тамплиерского устава отказывал Христу в полном воплощении, т. е. в его плотском существовании среди людей, но требовал от посвященных с почтением относиться к «Иисусу, сыну Марии», поскольку тот принадлежал к его ученикам. Вот Мастер и написал роман об Иешуа Га-Ноцри, окончившем свой жизненный путь на кресте — о человеке, но не Христосе.

Устав объясняет, что двери тайного братства следует открывать, невзирая на национальные различия, тем, «которые в тулузской провинции называют себя «добрыми людьми», в лионской области — «бедными», скрывающимися около Вероны и Бергама (т. е. речь идет об альбигойцах и катарах. — Прим, авт.), «байолями» Галисии и Этрурии, «боргами» (богумилам. — Прим, авт.) Болгарии, «друзами» на Кипре и в горах Ливана, а также сарацинами в Испании». Это положение открывает тайные цели Ордена, заключающие в себе попытку коренной реформации христианства в духе собственно евангельского учения и построения на земле того утопического общества, о котором, как оказывается, мечтали не только бедняки Европы, но и самый образованный и просвещенный цвет рыцарства.

В романе Мастера Иешуа всех людей называет добрыми — и игемона, и Марка крысобоя, и Иуду, Варраввана. Равенство между людьми и одинаковое отношение ко всем — отстаиваемый им принцип. На вопрос Пилата:

— А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?

— Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете.

Это нравственная сторона проповеди. Есть у нее и социальная сторона, о которой мы можем судить по поступку Левия Матвея, ученика бродячего философа.

«Левий Матвей, — охотно объяснил арестант, — он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии, там, где углом выходит фиговый сад, и разговорился с ним. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня… однако, послушав меня, он стал смягчаться, — продолжал Иешуа, — наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдет со мною путешествовать…

…он сказал, что деньги отныне стали ему ненавистны, — объяснил Иешуа странные действия Левия Матвея и добавил: — И с тех пор он стал моим спутником».

Говоря о своей встрече с Иудой, Иешуа открывает Пилату и свои политические взгляды.

«В числе прочего я говорил, — рассказывал арестант, — что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть».

Эти слова как будто дословно переписаны из программы «Ордена Света». Стоя перед Пилатом, Иешуа проповедует тамплиерское учение — вот тайный смысл романа Мастера. Знаменательно (о, как Булгаков все продумал!), что Орден тамплиеров был основан в 1118 г. в Иерусалиме. Во имя Богоматери девять французских рыцарей, во главе которых стояли Гуго де Пайен и Жоффруа де Сент-Омер, соратники Готфрида Бульонского, дали обет служить Спасителю по монашескому уставу — соблюдая целомудрие, послушание и бедность, охраняя пилигримов на пути в Святую Землю и на ее территории от разбойников. Король Иерусалимский Балдуин II вскоре отдал в их распоряжение часть своего дворца, которая, согласно преданию, была построена на месте стоявшего здесь некогда храма Соломона. Эта часть дворца — «новый храм истины», о котором так вдохновенно пророчествовал Иешуа.

Но какой бог хозяйничает в этом храме? Пилат спрашивает:

— Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов?

— Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю.

Ответ, на первый взгляд, уклончивый, но для людей, знакомых с историей средневековых ересей, он вполне ясный: Иешуа отвергает разного рода дуалистические религии о противостоянии доброго и злого богов.

После тщательного изучения тайных уставов тамплиеров, регламентирующих деятельность его верхушки («ордена в ордене»), А.Л. Никитин пришел к выводу, что «ни один параграф из них не дает возможности заподозрить рыцарей в какой-либо склонности к «сатанизму», на чем настаивали их обвинители и настаивают клерикальные историки современности. Их сопоставление неопровержимо доказывает, что в основании христианского гнозиса, воспринятого тамплиерами уже в первом столетии крестовых походов, оказалась личность Иоанна Крестителя, а соответствующие реликвии (мощи, псевдомощи) положили начало той самой его статуарной иконографии (фигура с головой в руках, голова на блюде), которая перешла каким-то образом от средневековых тамплиеров в православную иконографию как в живописном, так и в скульптурном ее исполнении»6.