Булочка с изюминкой

— Змеиная кровь, — повторил голос, на который она стремительно обернулась.

И ничуть не удивилась, увидев статную боярыню — так она соответствовала общему стилю: в богато расшитом золотом и жемчугами платье с длинными прорезными рукавами, свисающими до пола, в накинутой на плечи белоснежной горностаевой душегрейке… Вот только голову венчал не кокошник, более подходящий, а самоцветная диадема-венец. Да и ликом незнакомка была хоть и прекрасна, но не славянка. Что-то азиатское проглядывало в специфичном разрезе глаз, высоко поднятых скулах, черты лица были скульптурно отточены и напрочь лишены той округлости и мягкости — прямо сказать, пухлости, присущей русским красавицам на полотнах классиков.

И косы, косы снежной белизны, на глазах расплетающиеся, укладывающие в высокую причёску, более подходящую к новому наряду, словно перетёкшему из боярского платья в чешуйчатое, обливающее фигуру, как… змеиная кожа.

— Ты! — вдруг выдохнула Варвара, глянув в янтарно-жёлтые глаза незнакомки и вдруг разом припомнив полутёмный подъезд, огромную змеиную голову, уставившуюся немигающим жёлтым взглядом… а главное — венец, венец! Тот самый, что неизменно оставался на Змее, уменьшаясь вместе с ней, приспосабливаясь под её размеры, а сейчас сиял на белых кудрях.

— Я, — покладисто согласилась она. — Что ж, раз пришла — давай, поговорим… Заодно и узнаешь кое-что, в чём тебе мой потомок боится признаться. Думает — ты его испугаешься… Пойдём. Не стоит здесь оставаться надолго. Хоть Истинных колец осталось несколько штук — да мало ли кому придёт в голову надеть их прямо сейчас…

Она величаво прошествовала к выходу. У низенькой арочной двери обернулась.

— Можешь называть меня Тео.

Глава 17

— Хорошо, что ты сама меня узнала. Меньше объясняться.

Не оборачиваясь, та, что назвалась Тео, увлекала за собой Варвару по длинной арочной галерее. Шаг у неё был лёгкий, невесомый, шлейф чешуйчатого платья змеился и шуршал, и казалось, что вот-вот из-под переливающейся перламутром ткани высунется, наконец, тщательно скрываемый хвост. Но страха, всепоглощающего, парализующего, как тогда, на лестничной площадке, у Вари не было, его полностью вытеснило любопытство. Она едва успевала вертеть головой, чтоб ничего не упустить из виду, да крепче прижимала к боку заветную прабабкину шкатулку, с которой, разумеется, не смогла расстаться.

Галерея оказалась длинным балконом, нависшим над бесконечной пещерой, в нижней части которой разросся каменный сад. С первого взгляда могло показаться, что там, внизу, и впрямь застывшие в камне деревья и цветы. Лишь приглядевшись, можно было понять, что таким причудливым образом наросли, наподобие коралловых, колонии кристаллов всех форм и размеров, цветов и оттенков. Сплетаясь в стволы и ветви, образуя россыпи листьев, мшистые кочки, пышные соцветья, они очаровывали отнюдь не холодной красотой, подобно хладным мраморным статуям, чьи изгибы тел кажутся нам порой тёплыми и живыми…

Варвара Пална, хоть и весьма эрудированная женщина, знаниями в минералогии не блистала, но ей почудилось, что она узнаёт целые клумбы из родохрозита — удивительного слоистого минерала, образующего настоящие нежно-розовые каменные бутоны.

Под сводом зависли рои светляков — но не обычных, тусклых жучков, а ярких, как рождественские лампочки. Негромко гудя, словно пчёлы, они неторопливо перемещались вдоль потолка, и тени, сдвигающиеся при этом в пейзаже, оживляли каменные растения, создавая иллюзию их трепетания на ветру.

Хорошо, что Варя не успела разуться. Даже сквозь подошвы сапожек пробирал холод от мозаичного пола галереи. Но то ли от быстрой ходьбы, то ли оттого, что вскоре они перешли в другие хоромы, стужа перестала беспокоить Варвару. Возможно, здесь и впрямь было теплее, хоть она не заметила ни печки, ни камина. Однако от стен, не скрываемых коврами, и впрямь пошла ощутимая горячая волна, и Тео, к удивлению Варвары, с облегчением вздохнула.

Рептилии не любят холода, отчего-то вспомнила Варя. Потому-то её проводница и спешила проскочить галерею, не дав ничего рассмотреть толком.

Они пересекли зал с высоким сводчатым потолком — уже настоящим, расписанным всякими Сиринами, Гамаюнами и Алконостами, с отполированным гранитным полом и абсолютно пустой. И упёрлись в большие двери, обитые позолоченными пластинами.

— Ну, вот, тебе и открывать, — непонятно сказала женщина-змея. — Ты же тут хозяйка!

— Это ещё почему? — озалачилась Варвара. Никак не удавалось ей сохранить должное почтение к незнакомке — то ли из чувства протеста, что до сих пор ничего толком не разъяснили, то ли мстя за пережитый однажды лесьничный страх. Да и укушенное когда-то запястье, знаете ли, прощать не хотелось.

Женщина закатила глаза.