Бумажная девушка

Эта операция заняла у нас не более десяти минут. Когда пикап высадил нас возле центрального вокзала, мы уже получили сообщение с подтверждением от Мицуко, который дал нам адрес его коллеги, где нам следовало оставить картину и получить двадцать восемь тысяч долларов.

Я помог Билли спуститься на тротуар, мы забрали багаж и поблагодарили садовников за помощь.

– Si vuelves por aqui, me llamas, de acuerdo[37], – сказал Эстебан, слишком крепко обнимая молодую женщину.

– Sí, sí! – ответила Билли, проводя рукой по волосам жестом наивысшего кокетства.

– Что он вам сказал?

– Ничего! Он желает нам счастливого пути.

– Сплошное вранье, – буркнул я и занял очередь на такси.

Билли заговорщически улыбнулась мне, и это заставило меня пообещать ей:

– В любом случае сегодня вечером, если все пойдет хорошо, то вы со мной будете есть кесадильи и чили кон карне!

Одного упоминания о еде оказалось достаточно, чтобы ее словесная мельница заработала снова, но то, что приводило меня в ужас всего лишь несколько часов назад, теперь звучало в моих ушах веселой и дружелюбной музыкой:

– А еще энчилады! Вы знаете энчилады? – воскликнула Билли. – Я это обожаю, особенно с курицей, когда они хорошо обжарены в сухарях. Но, знаете, их еще можно приготовить со свининой или с креветками! А вот чипсы начос не по мне. А эскамолес? Вы их никогда не ели? Тогда вам их надо обязательно попробовать! Представляете, это личинки муравьев! Супермегаизысканно, до такой степени, что их иногда называют муравьиной икрой. Странно, правда? Я их однажды ела. Это было во время поездки с подружками в…

18. Мотель «Каса дель Соль»

Целый ад в одном слове: одиночество.

Виктор Гюго

– Разумеется, после «Бугатти» это может показаться жалким… – заметила Билли с ноткой разочарования в голосе.

Южный пригород Сан-Диего – 19 часов. Старый и полутемный ангар убогой автомастерской

Она устроилась на переднем сиденье машины, «Фиата-500» 1960-х годов без хрома и без колпаков на колесах. Именно ее Сантос, владелец автомастерской, которого нам рекомендовали садовники, пытался продать нам с таким видом, будто это был семейный экипаж.

– Конечно, комфорт весьма ограниченный, но вы можете мне поверить: машина крепкая!

– И все-таки что за идея пришла вам в голову перекрасить ее в ярко-розовый цвет!

– На этой машине ездила моя дочь, – объяснил мексиканец.

– Ай! – Билли ударилась головой. – Скажите лучше, что это машина Барби, с которой играла ваша дочь!

Я тоже сунул голову в салон.

– Заднее сиденье вырвано, – констатировал я.

– У вас будет больше места для багажа!

Пытаясь заставить его поверить, что я понимаю хоть что-нибудь, я осмотрел фары, поворотники и задние фонари.

– Вы уверены, что они соответствуют нормам?

– В любом случае, мексиканским нормам они соответствуют.

Я посмотрел на телефон, проверяя, который час. Мы, как и было договорено, получили двадцать восемь тысяч долларов, но между визитом к ростовщику и поездкой на такси в гараж мы потеряли много времени. Эта машина годилась только на металлолом, но так как у нас не было прав, мы не могли ни взять в аренду, ни купить нормальный автомобиль по официальным каналам. У этой машины было преимущество – мексиканские номера, которые могли облегчить нам переход через границу.

Наконец, Сантос согласился уступить ее нам за тысяча двести долларов, но нам пришлось сражаться больше четверти часа, пытаясь втиснуть мой большой чемодан и вещи мадам в такое ограниченное пространство.

– Это не эту машину называли «баночкой йогурта»? – спросил я, призвав на помощь все свои силы, чтобы закрыть-таки багажник.

– El bote de yogur? – перевел Сантос, делая вид, что не понимает связи между молочным продуктом и развалюхой, которую ему удалось нам загнать.

На этот раз я сел за руль, и мы пустились в путь не без некоторых опасений. Была уже ночь. Мы оказались не в самом уютном месте Сан-Диего, и я с трудом разобрался в череде паркингов и торговых зон, прежде чем выехать на дорогу восемьсот пять, которая вела к пограничному посту.

Шины попискивали, мотор гнусаво фыркал, и эти звуки «Фиата» заменили яростное гудение «Бугатти».

– Переключите на вторую, – предложила Билли.

– Ставлю вас в известность, что я уже на четвертой!

Она посмотрела на спидометр, который едва дотягивал до семидесяти километров в час.

– Вы на пределе, – разочарованно констатировала она.

– Заметьте, так мы можем быть уверены, что не превысим скорость.

Как бы там ни было, наша таратайка довезла нас до огромного пограничного поста, который позволял попасть в Тихуану. Как это часто бывало, здесь скопились машины, и царило оживление. Встав в очередь «Только в Мексику», я повторял последние указания моей пассажирке: