Бумажная оса

– Не знаю, есть ли у вас дети, но даже если у вас их нет, вы должны знать об этих программах. Я работаю воспитателем в детском саду, поэтому не могу оставаться равнодушной, – она широко улыбнулась, продемонстрировав свои крепкие белые калифорнийские зубы. – Я не могу дождаться, когда у меня будут собственные дети, еще и потому, что знаю, какой замечательный здесь детский сад.

Таша открыла дверь в комнату, уставленную миниатюрными столиками c художественными принадлежностями.

– Это комната творчества для детей, посещающих дневной лагерь, – пояснила Таша. В тот момент женщина снимала с веревки уже высохшие акварельные рисунки. Улыбнувшись нам, она подняла одну из работ – сине-черный водоворот с размытой человеческой фигурой в центре. – У детей есть доступ к любым материалам, их всячески вдохновляют на перенос на бумагу и раскрашивание образов из своих сновидений.

Взяв из рук женщины стопку работ, Таша протянула их мне. Все картины были написаны яркими, кричащими цветами: стада красных антилоп, разноцветные, точно конфетти, перья, переливающиеся, как драгоценные камни, цветы. Изумительные и такие необычные, рисунки рвали мое сердце на части.

– Разве они не потрясающие? – не переставала восхищаться Таша. – Это работы детей дошкольного возраста. Было бы прекрасно, если бы мы все были похожи на них. У этих детей больше шансов установить долгую и прочную связь с Источником и оставаться творцами всю жизнь. Обычно чем старше они становятся, тем больше ограничивают и критикуют себя, и тем менее интересными становятся их творения. Здесь этого не происходит.

Затем Таша повела меня по коридору в детский сад.

– Разумеется, малыши с самого рождения имеют связь с Источником. В этом возрасте для них нет никаких преград, – понизив голос до шепота, она тихонько открыла дверь в комнату с рядами детских кроваток. Стены были выкрашены в бежевый цвет; в комнате не было ни декора, ни музыкальных каруселей над кроватками. – Их естественная среда намеренно остается простой, никаких отвлекающих моментов. Здесь я работаю.

Мы вместе пробирались сквозь ряды детских кроваток, в каждой из которых лежал спящий или тихо кряхтящий малыш. Я не сказала ни слова, но неожиданно что-то внутри меня изменилось, словно мое сердце вдруг распахнулось.

– Как бы я хотела, чтобы родители привели меня сю- да в детстве. Я стала бы совсем другим человеком, – с сожалением вздохнула Таша. – Я – актриса, но чувствую, что начала слишком поздно. Многие из нас, взрослых, собравшихся здесь, пытаются вернуть свои детские творческие способности. Только представьте, если бы мы не теряли их с самого начала? Как бы то ни было, я работаю в Ризоме в обмен на возможность посещать сеансы с наставником. Это отличное условие, и я счастлива быть частью такой первоклассной команды. Здесь по заслугам оценивается творческий потенциал каждого. При принятии на работу кандидаты должны прикладывать свое портфолио и результаты кинопроб, поэтому все, кто здесь работает, являются профессионалами наивысшего уровня, им действительно не все равно. Штатным работникам тоже нет равных. А некоторые даже работают в ночную смену, чтобы клиенты могли оставлять своих детей на более длительный срок, если нужно. Трудно представить лучшее место для ребенка.

Мы остановились перед колыбелью, где лежал младенец, раскинувшийся в форме морской звезды. На кроватке висела табличка с выгравированным на ней именем «Линкольн».

Таша с обожанием посмотрела на маленькое тельце.

– О, безумно люблю этих малышей, – с нежностью произнесла она. – Я так привязываюсь к ним, что, когда кто-то перестает приходить, это разбивает мне сердце.

Откинув назад прядь светлых волос, она бросила на меня свой взгляд, в котором, как в зеркале, отражалась острая жажда материнства, глубокое и всепоглощающее желание. После этого Таша провела меня мимо отдельных комнат для индивидуальных сеансов и показала ресторан. Куда бы мы ни шли, глазами я везде искала Перрена. Возможно, в тот самый момент он находился под одной крышей со мной. Ты говорила, что он приезжает сюда раз в несколько месяцев. Так что такая вероятность была.

После экскурсии у меня появилась возможность самостоятельно исследовать территорию. Я бродила по двору и по тропинкам в саду, заросшем цветущими деревьями и можжевельником. Проходя мимо спа-центра, я заметила небольшое строение из камня, оказавшееся бутиком. Обследовав всю периферию здания (по крайней мере, мне это показалось периферией), я удивилась, что вокруг него не было никакого ограждения, указывающего границы, лишь естественные очертания на местности в виде поврежденной почвы. Увидев все это, я побрела в лабиринт, окруженный живой изгородью. Я прошла по всем его дорожкам, возвращаясь назад и снова проходя вперед, пока, наконец, не перестала ориентироваться в пространстве. Словно лабораторная крыса, после нескольких неудачных попыток я отыскала правильный маршрут.