Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Но тетя была непреклонна. Заборы в садоводстве, и правда – почти у всех, кроме нас. Вот трехметровое бетонное чудовище отгородило от мира дачку военного моряка: из-за него видно только военно-морской флаг, который хозяин каждый раз вывешивает на флагштоке. Вон деревянный забор с колючей проволокой поверху, принадлежащий товарищу из Госнаркоконтроля, откусил часть пляжа на озере. Что же такого страшного у них там внутри происходит, если они боятся показать свою жизнь?

Впрочем, я, кажется, понимаю, откуда у них эта заборная страсть. Дело в том, что любой участок земли, на кого бы он ни был оформлен по документам, принадлежит, по большому счету, природе. Ты как бы берешь у природы эту землю взаймы, и раз так, то твоя задача полученную землю как минимум не испортить, а желательно – улучшить.

Отсутствие забора или прозрачный забор-сетка как раз и демонстрируют твою ответственность перед природой и планетой, на которой ты живешь: да, вот здесь, на своих шести, двенадцати или двадцати сотках ты все облагородил, улучшил, ни у кого не отнял, а, наоборот, добавил в общеприродный котел.

А вот если ты живешь только для себя, а на остальных тебе наплевать, и ты тащишься оттого, что у тебя во дворе черный джип, а также шашлычок под коньячок и непременно на полную громкость радио «Шансон» – то, понятное дело, забор тебе абсолютно необходим.

23 сентября 2009

Про среднестатистическое О среднем бизнесе в среднем российском городе и об обычных проблемах, способных извести этот бизнес под ноль

http://www.podst.ru/posts/3381/

У моего друга детства бизнес в одном из среднероссийских городов.

Бизнес тоже по местным понятиям средний: автопродажи и автосервис.

Начал он его лет 15 назад, шел шаг за шагом, и эта цепочка шагов – настоящая российская история новейшего времени.

Он торговал сначала «Волгами», а когда ГАЗ остановил конвейер с легковушками, переключился на грузовые «Газели». На волне нефте-торгово-строительного бума эти «Газели» шли в его городе на «ура», он выстроил на окраине автосервис на 17 постов, к «Газелям» прибавил китайский автопром, и, наконец, в итоге, из однокомнатной хрущебы перебрался в квартиру в новом доме с двумя спальнями, родил второго ребенка, а также съездил в Турцию и в Египет.

Пару лет назад у него стало пробуксовывать с оформлением земельного участка в собственность, проверяющие стали наседать со всех сторон, и однажды, во время отпуска, схватив орущих детишек в охапку, он вынужден был лететь назад на работу, чтобы ее не лишиться. Цена вопроса была 10 миллионов российских рублей – что, по словам друга, является средним размером взятки для средних размеров бизнеса в среднем областном центре. Он влез в долги, вывел часть денег из оборота, но что надо кому надо поднес и получил подпись на документе.

После чего грянул кризис, и цена всей его земли, за которую он так отчаянно бился, и всех его производственных корпусов стала меньше, чем цена его новой квартиры. Продажи упали на 75 процентов. Он уволил 40 из 80 человек. Китайскими машинами он торговать перестал: спрос на них исчез вообще.

– Почему, – спрашиваю я его, – их в кризис перестали брать? Они же дешевые? Объясни, а?

– Ну, это как раз просто. «Газели» понемножечку покупают, потому что они для бизнеса, а китайцев не берут, потому что для развлечения. Но ты мне другое объясни. Почему нас так ненавидят местные жители, которые в грязи живут и мусор прямо на дорогу выбрасывают. И ничего другого не хотят. Мы им мусорные баки поставили, так они перед баками на дорогу кидают! За ночь они накидают, а утром наш дворник в бак перекладывает, и вот именно за это они нас ненавидят!

Но я в ответ молчу.

29 сентября 2009

Bienvenue в мир бытового расизма О курсах французского языка в Москве и о том, имеет ли право Мохаммед из Ливана водить автобус в Квебеке

http://www.podst.ru/posts/3405/

На курсах французского, где я занимаюсь – обучающая игра. Мы должны изобразить муниципалитет в Квебеке и выбрать лучшего и худшего кандидата на должность водителя городского автобуса. Ну, и попутно овладеть указательными местоимениями и степенями сравнения. Наш преподаватель Мари выдает список, я начинаю читать: Мохаммед, 25 лет, из Ливана…

– Oh, no! Pas arabe! Selui qui est le pire! – кричат девчонки в моей группе, то есть араб для них заведомо худший, и я чувствую, что покрываюсь красными пятнами.