Бумажные доспехи

— Ну, это такой философский вопрос, — почесывая затылок, говорил куратор. — Абсолютной истины вроде как нет, хотя некоторые считают, что есть… но ты себе голову не забивай, все равно еще неизвестно, что вам будут впаривать на занятиях по теормагии и философии. Я бы тебе посоветовал книжку и про это в библиотеке взять, но лучше не надо. Некоторые преподы умников не любят.

Куратор ставил его в тупик. Крупный, высокий дядька с хитрым прищуром глаз совсем не походил на спокойных, сдержанных преподавателей, да и как потом мальчик узнал, никогда им и не был, работал следователем. Поначалу Лейтэ терпеть его не мог: грубый и туповатый на вид, он подшучивал над мальчишкой и постоянно разговаривал по телефону, решая рабочие вопросы. Но он практически не лгал: каким-то невероятным способом он умудрялся от скользких вопросов уходить, недоговаривая.

Примирило его с куратором только то, что однажды Сова упомянул своего друга:

— На самом деле, тебе бы поговорить с Паладином. Это кореш мой… был. Погиб прошлой осенью, ну, еще до всей этой дряни с Днем мертвых. Он тоже был из ваших, из слышащих правду.

Лейтэ подождал немного, потом спросил:

— А что с ним случилось?

— Да как тебе сказать… мы поехали на задержание, парень один баловался темной магией, ковырял в подвале дома дырку в пространстве. Короче, мы приехали как раз, когда местные братки собрались его лупить. От его занятий за неделю во дворе пара черных луж получилась. Пришлось лезть в драку — а там же все гражданские, нельзя никаких чар применять. Ну и нехило так досталось всем, а Паладина пырнули в бок ножом. Нет, ну ты представляешь? Из-за какого-то урода! И это ж он, Паладин, первый пошел его отбивать — типа не по-человечески стоять и смотреть.

Эта история навязчиво болталась в голове Лейтэ еще несколько дней. Он по всякому прокручивал ее в голове. Его пугала легкость смерти, которую встретил Паладин, и злость, которую испытывал по этому поводу Сова. Удивляла простота, с которой говорил Сова — все же друг погиб!.. и до костей пробирало осознание того, что теперь он по их сторону баррикад.

Его тоже могут нечаянно ткнуть ножом в бок. Его может сожрать какой-нибудь монстр-объект — теперь Лейтэ один из тех, кто выходит с ними бороться, а не прячется, пока угроза не пройдет.

Он не хотел этого, и страх скручивал его, жег изнутри кислой желчью. Лейтэ плохо спал, ревел как маленький, зажимая лицо подушкой.

И ничего не мог сделать.

Кофе из автомата

Часа в три ночи Морген решила выпить кофе из автомата в холле и лечь спать в ординаторской. Дежурная медсестра давно дремала на диване в коридоре отделения, а врач Витя спал на кушетке в процедурной.

Роберта положили в реанимацию; Морген звонила Донно, хотела сказать, что нужно будет привезти его документы и вещи, но тот не отвечал. Чем там вообще дело закончилось, Морген не знала.

Ведь он бы позвонил? Хотя бы для того, чтобы спросить о напарнике? Ненужные, пугающие мысли о том, что с ним что-то могло случится, Морген не пускала к себе. Спускаясь на первый этаж, она в очередной раз слушала длинные гудки.

Эхом отозвались переливы телефонного звонка на первом этаже.

Сам Донно сидел в холле.

Она бы не заметила его в полутьме, но трель звонка привлекла внимание.

— Что случилось? Почему ты здесь сидишь?

Он молчал. Морген встряхнула его за плечо — ледяное, даже сквозь рубашку. Ох, подумала Морген, он ведь так и уехал без куртки.

— Я в травму, — наконец сказал Донно. — Меня привезли.

— Травматология в другом крыле, — осторожно сказала Морген, чувствуя недоброе.

Она уже привыкла к тому, что Донно молчалив, но тут было что-то другое. Натянутый, напряженный до самого предела, не тетива, а струна, которая вот-вот лопнет.

— Пойдем, — сказала она. — Пойдем, я сама тебя посмотрю. Ты совсем замерз, да? Сейчас еще кофе куплю, согреешься. Роберт в… палате, спит, наверно. Приступ сняли быстро. Идем, Донно, вот сюда.

Он покорно шел за ней, не пытаясь спорить, очень медленно переставляя ноги и сутулясь. Морген крепко держала его холодные жесткие пальцы. Другая рука была повреждена — Морген уже успела немного приглядеться.

— Что-то не получилось? Не успели? — рискнула спросить она.

Донно остановился и поглядел на нее сверху вниз.

— Роберт в порядке?

— В порядке.

— Я все испортил.

Морген нахмурилась, не зная, что сказать. Она довела его до кофейного аппарата, выбрала двойной, с молоком и сахаром — не стала спрашивать, какой тот любит, решила, что глюкоза не помешает в любом случае. Кое-как дошли до отделения, разбудили беднягу Витю, и Морген усадила Донно на кушетку в процедурной, почти силком заставив выпить принесенный кофе.

Обрабатывая рану на правой руке, Морген попросила:

— Расскажи, что случилось.

— Я все испортил, — повторил Донно. — Все, из-за чего они так старались. И что я сам… и что пытался доказать… я думал, что получится.

Он начал согреваться и непроизвольно дрожал от мелкого озноба.