Бумажные крылья

Час в компании кувшина и окорока не принес успокоения. Свернувшаяся в кишках змея продолжала скользко вертеться и жалить, разгоняя яд по венам. Трактир наполнялся разгоряченным народом: промочить горло перед очередным этапом бычьих гонок – дело, угодное Двуединым.

– …увидишь, Щербатый опять придет первым! Спорим? – донеслось от завалившейся в таверну компании мастеровых.

Что ответили азартному придурку, Морис не расслышал. Да его и не интересовало ничего, кроме беседы с кувшином.

– Нет в жизни справедливости, говоришь? – Кувшин отвратительно походил на двоюродную тетку, и так же брезгливо морщился и качался. – А шисов дысс тебе! Джокер я или где?

Морис уставился на зажатый в кулаке ломоть мяса, повертел и вцепился в него зубами, словно это было горло кредитора. Сквозь хмельной туман до него донеслись голоса:

– …за другой стол, – шепотом убеждал кого-то Буркало.

– Мож, нам тож с бла-а-ародным посидеть хоца? – Хриплый голос, по-воровски растягивающий слова, все повышался.

– Отвали, рябой, – вступил второй.

– Сказано, багдыр`ца, за другой, – прошипел трактирщик.

– Ты чо, пьяную свинью покрываешь? – Первый вор уже орал на весь трактир. – Ха, да я…

Длинную тираду, под кем и в какой позе он видал бла-а-ародного, Морис не дослушал.

Молча выхватив шпагу, он вскочил, отшвырнул ногой стул и пошел на оборванцев. Перед глазами плыло, но клинок тянул за собой, а на месте скользкой змеи теплело, обжигало жаждой. Трактирная пьянь притихла, любопытные взгляды щекотали и подзуживали: сделай из подлой твари кебаль на вертеле, Джокер!

– Вашмилсть! Да как же?! – Буркало кинулся наперерез, отпихивая ближайшего оборванца. – Присядьте, вашмилсть!.. Мы к вам со всем нашим уважением… А ну пошли вон, отребья!

Только что оравший про благородную свинью здоровяк растерялся, попытался отступить. Приятель здоровяка – такой же ободранный пропойца, только ростом поменьше и мордой потошнотнее – за рукав потащил его к выходу. Но жаждущая зрелища толпа не позволила жертвам удрать. Кто-то закрыл дверь, кто-то застучал кружкой по столу.

– Сестрицу на бла-а-ародного! – выкрикнул пьяный бас.

– Принято, – подхватил какой-то юнец.

– Шакалья ты требуха, – ласково сказал Морис здоровяку и махнул шпагой, требуя освободить место; Буркало отскочил, едва успев спасти ухо. – На кого пасть разеваешь?

В предвкушении хорошей драки, а может, и от хорошей порции лечебного самогона, даже простуженное горло прошло, а в крови заиграл веселый азарт. Шисов дысс им всем, а не дохлый Джокер! Он еще всем покажет!

Здоровяк вытащил нож, больше похожий на тесак, тошнотный вооружился табуреткой. В бегающем взгляде обоих ясно читалось желание свалить от бешеного шера со шпагой, но когда ж толпа отказывалась от бесплатного развлечения?

– Торре! Торре! – хрипло проорал кто-то из толпы.

Его вопль подхватили – и в таверне, и снаружи. А может, как раз начался новый забег на ипподроме.

Плевать.

– Делайте ваши ставки, господа! – рассмеялся Морис и сделал первый выпад.

Здоровяк принял удар на тесак, тошнотный скорчил зверскую рожу и попытался огреть табуретом: веселье началось. Хмельной туман рассеялся, тело танцевало само собой, а Морис словно смотрел со стороны. Ему наконец-то было хорошо.

Но недолго. Он едва успел оттяпать тошнотному половину уха и выбить у здоровяка тесак, как что-то свистнуло совсем рядом с его головой. Морис успел увернуться от летящей кружки, но на миг упустил из внимания одноухого, за что и поплатился: табуретка огрела его по плечу, вскользь, но правая рука онемела. Шпага перелетела в левую, веселье сменилось яростью. В углу, откуда бросили кружку, завязалась потасовка.

– … против правил! Ставка!.. – послышалось оттуда.

«Правило одно. Торрелавьеха не прощает ударов исподтишка!»

Подкованным каблуком он наступил на руку здоровяку, пытающемуся поднять свой тесак. Пальцы хрустнули, оборванец заорал. Второй тоже заорал, бросился на Мориса – и получил с разворота по яйцам, следом эфесом по шее. Заткнулся. Скорчившемуся на полу мерину Морис добавил носком сапога: в висок, слегка, только чтоб не вопил. Убивать безмозглую пьянь он не собирался. А вот любителя бросать кружки в спину…

Бородатый придурок со свежеразбитой мордой ничего не понял, когда Морис молча развернулся к нему и подмигнул. Зато поняли дружки. Двое докеров похватали табуретки, третий, похожий на пропившегося стражника, вытащил нож.

– Вашмилсть, не надо! – не вылезая из-за стойки, крикнул Буркало.

– Запиши на мой счет, – бросил, не оборачиваясь, Морис: там, за спиной, утренние пьяньчуги жались к стенам и торопливо делали новые ставки, но не расползались. Кружек-табуреток-ножей никто из них не хватал, и слава Свету.

Бородатый тем временем продолжал лупать глазами и ощупывать морду, дружки его напружинились, готовые к драке. Думают, бла-а-ародный не сделает их одной левой? Ха.

Сбоку заскрипела дверь, впуская рев толпы на ипподроме и новых пьянчуг: не городская стража, и по дыссу.