Бумажные летчики

52. Словарь путешественника: ожидание. Бледное, тонкое и неподвижное, как щель между приоткрытой дверью и косяком, через которую из коридора в комнату просачивается свет, когда ты ребенком лежишь в кровати и смотришь на эту успокоительную сияющую полоску, высвечивающую кусочек узора на обоях, словно якорь из дневной жизни, за который ты цепляешься в бесформенной темноте между жизнью и смертью, слыша лишь быстрые удары собственного сердца, разговаривая сам с собой в попытке унять тревогу, притворяясь, что ты в этой темноте не один, и теперь, много лет спустя, ты ловишь себя на мысли, что вот так же лежишь в темноте и смотришь на эту полоску света, уже зная, что снаружи тебя не поджидают никакие чудовища, но зная и то, что людей следует страшиться больше воображаемых монстров, ты слышишь, как в саду позвякивает музыка ветра – нежные, неземные звуки, как шорох листвы, падающей на тающий морозный узор на стекле, ты слушаешь, широко распахнув глаза, как будто они тоже могут слушать, настраиваешься на шарканье шерстяных носков по ковру, вспоминаешь слова М в тот вечер: очень может быть, сказала она, что когда все остальные спят, а ты напряжен настолько, что не можешь уснуть, все целиком и полностью зависит от этой узенькой полоски света, белого горизонта, тонкой расселины, которая делит непознанный мир на две части.

53. Для разных людей образование значит разное. Отец снова и снова повторял, что я могу стать абсолютно кем захочу. И потому мне следует учиться в самом лучшем месте. Он подкидывал мне списки перспективных профессий и рейтинги доходов, с теплом в голосе говорил о стоматологическом институте и инженерном деле.

Позже, когда я рассказал об этом М, она со вздохом заметила, что это типично норвежский ход мыслей. Разговоры об образовании крутятся вокруг денег, а не вокруг того, чтобы стать более цельным, более мудрым и более живым человеком. Мы с тобой молоды прямо сейчас, сказала она. И именно сейчас мы должны путешествовать, узнавать, что важно в жизни, вести долгие разговоры за бутылкой хорошего красного. А думая как твой отец, ты превращаешься в полезного идиота от экономики. Во всяком случае, я не собираюсь впустую тратить время на изучение того, что меня не цепляет, работать на ненавистной работе, соответствовать чьим-то там ожиданиям. Ее слова были как бальзам на обгоревшую кожу, и я подумал, что наконец-то попал домой.

Лакун тоже поступил в университет и перебрал там огромное количество разных предметов – от экономики стран третьего мира до истории философии. Мы стали вместе тусоваться в читальных залах. Днем я работал в букинистическом магазине, пряча под прилавком учебники. Лакун слушал курс по японскому бумажному искусству – он твердо вознамерился принять участие в международной выставке киригами в Токио. Как и многие представители поколения Lonely Planet, мы провели в университете пять счастливых лет, мариновали мозг в алкоголе и не вели счет времени. Как раз тогда я переехал к М. Она сказала, что ей не с кем разделить квартплату после того, как остальные жильцы ее съемной квартиры съедут. Она считала нас обоих достаточно взрослыми, чтобы не позволить деньгам встать на пути у мечты.