Бумажные летчики

58. Ключ от дома, в тот день, когда я уехал, обыкновенный, прозаический кусок металла. В иные дни даже самые обыденные вещи казались исполненными смысла. Разумеется, это была театральщина – я в любой момент мог сделать себе новый, но в тот день, когда я уехал, мне показалось естественным выбросить его в реку. Иногда, когда мне нужно закрыть за собой дверь, в буквальном и переносном смысле, я слишком драматизирую.

В тот вечер, когда я забрал свои коробки – четыре невесомых года спустя – я обнаружил запасной ключ от ее квартиры в кармане куртки. М забыла, что когда-то дала мне его. Я снова пошел на пешеходный мостик – воздух был холоден и неподвижен – кто-то нарисовал розу в грязи на полотне моста. Ключ, гладкий и сияющий, лежал в моей ладони. А потом его не стало. Мне пришло в голову, что разбитые сердца всего мира могли бы заполнить Мировой океан таким металлоломом.

Так я во второй раз научился путешествовать.

Для путешествий есть много причин. Например, расширить горизонт, иными словами – сбежать. Стать другим. К сожалению, перекинуть через перила все свои пожитки я не мог. Но я свободен, подумал я. Вот так, просто и совершенно естественно, свободен.

Так мне казалось в тот вечер.

Только позже я, лежа без сна в холодном поту, слушал, как выброшенные ключи скребутся по водопроводным трубам и водосточным желобам. Нужно было догадаться, что свободным я все-таки не стал.

59. Конверт в почтовом ящике. Не успел я запаковать последние коробки, как на меня свалилось наследство в виде четырнадцати коробок в Валлетте. Дядя оставил мне все свои бумаги. Рано или поздно это должно было случиться. Я смотрю в сад через окно своей подвальной квартиры. Листья высохли и пожелтели.

Эхо

60. На стойке регистрации никого. Я позвонил в латунный звонок, но никто не явился. Звук остался висеть в воздухе, как жирное пятно на мраморной столешнице. Ну что ж, у меня не осталось незавершенных дел с администрацией, счет уже оплачен. Я мог бы просто повесить ключ на крючок, но я никак не могу вспомнить номер комнаты. Метод исключения не сработает – гостиница забита под завязку, и в шкафчике висит всего три ключа. До сих пор я не встречался с другими постояльцами.

Метель успела намести сугробы у вращающихся дверей. Рюкзак на спине, шарф дважды обернут вокруг шеи, хрупкий панцирь на месте, все готово. Я выхожу на улицу и сразу же чувствую, как тают на лице первые снежинки, мне вспоминается стихотворение – из белого в белый, а между лишь проблеск земли – слова всё крутятся в голове.

Мороз щиплет лицо, снег скрипит под ногами при каждом шаге. Рекламное табло на непонятном мне языке закрывает серый фасад здания прямо передо мной. Между подошвами сапог и снегом проскакивают невидимые искры, в моей голове распускается и вырастает что-то новое. В нашу третью встречу соседи по квартире уже разъехались. В старой изразцовой печи в углу потрескивают поленья. Мы сидим на кожаном диване, пьем вино, болтаем о книгах и музыке, спорим о том, действительно ли Джим Джармуш переоценен. Кожа дивана поскрипывает, когда М хочет устроиться поудобнее. Стоявший на комоде портрет в рамке уложен лицом вниз. Я поднимаю его, чтобы рассмотреть. Этот ее взгляд, она пробормотала что-то себе под нос, точно не помню, вроде этого я и боялась, или я сразу поняла, что с тобой все всерьез.

Снежинки падают, как капли молока в стакан воды, образуют перед моими глазами сложные узоры, а потом растворяются.

Это мой брат. Мы были сиамскими близнецами. Нет, не в этом смысле. В матке между нами не было перегородки, таких тоже называют сиамскими. Нам сказали, что мы родились обнявшись. Когда мы были маленькими, мне иногда снились кошмары, и тогда он садился ко мне на кровать и тихо напевал мне на ухо, пока я не засыпала.

Мимо проезжает автобус. Фары светят сквозь снег, как два потрескавшихся солнца. На улице никого, кроме меня, только не в такую погоду, и где же он теперь, только не здесь. Если ты спрашиваешь, будь готов услышать ответ. Автобус исчезает за углом, прежде чем я успеваю разглядеть номер и название маршрута. Впрочем, это неважно, я решил идти до вокзала пешком. Как же она сказала, возьми мои слезы. По крайней мере, так я запомнил. Рюкзак, паспорт, бумажник – все на месте, остальное может скрыться вдали. Если ты возьмешь их, я смогу рассказать.