Бумажный Человек

Той уже был готов. Матовый, серый и безликий, он терпеливо ждал недостающей детали – водителя. Что-то в нем было… Зет присмотрелся и вздрогнул: на заднем кресле, определенно, сидел мертвец. Серый, как все служащие Очистки при исполнении, но мертвый. По какой-то причине сложного химического свойства белки глаз у повара не прокрасились, оставшись грязно желтыми. Смотрелось это чудовищно. Зет достал из бардачка старые очки и надел их на повара. От того уже ощутимо попахивало: искусственная плоть, вспомнилось Зету, разлагается быстрее обычной.

– Отличный денек, – кивнул себе Зет, тщательно пристегивая повара ремнем безопасности. – Пятидесяти кредитов как не бывало, и это еще без счета врачу. Уха тоже как не бывало, а вот мертвый повар в машине – пожалуйста, тут как тут. Замечательно. Поехали, Той. И открой, пожалуйста, окна. Как ты сам тут сидишь – не понимаю.

***

Вскоре они были на месте. От запаха в салоне начинала болеть голова, противно дергало утраченное ухо, с заднего сиденья пристально смотрел в затылок мертвый повар, а день только-только добрался до середины.

Давала себя знать и утренняя экспозиция. В голове до сих пор эхом метались обрывки рекламных слоганов и фраз, вколоченных туда автокомми. Зет прислушался. Что-то про стирально-зубной порошок… Потом еще пара сортов пива, несколько адресов, какие-то телефоны и куча ничего не говоривших ему цифр. И – да! – непреодолимое отвращение к любой обуви, если это не "Айк". Зет стиснул зубы и с трудом подавил желание немедленно скинуть ботинки. По-хорошему, после такой встряски следовало неделю лежать в постели, чередуя сеансы массажа, психотерапии и гипноза.

Впрочем, ему ли жаловаться? Стать участником настоящего Насилия и избежать наказания! В самом центре города! В двух шагах от работы! Да он свечку должен поставить, точнее, должен был бы, если бы знал кому, где и как это делается.

Тем не менее, у него никак не получалось прочувствовать всей глубины своего везения. Чудесное избавление не радовало. Он не чувствовал себя ни удачливым, ни, хотя бы, счастливым. Напротив, он ощущал себя усталым, больным, старым и никому не нужным. Последние два пункта – отдельное спасибо девушке из кафе.

Напрасно он убеждал себя, что у него все чудесно. Все было отвратительно. Голова болела, ухо ныло, а на душе мерзко скреблись рыжие кошки.

***

А Той – у которого не болело ничего, кроме самолюбия, – неспешно катил вдоль тротуара, и по серым изгибам его мощного породистого тела радостно скакали последние в этом году солнечные зайчики.

Один из них, промахнувшись, угодил прямо в глаз Зету, взорвавшись там вспышкой ослепительного света, надолго погрузившей сетчатку во тьму.

Проморгавшись, Зет, наконец, улыбнулся и вдруг почувствовал себя счастливым. Ведь живой, хоть и одноухий! Ведь при деньгах, хоть и последних! Ведь за окнами осень, солнце и город, и где-то в нем, всего в нескольких кварталах, чем-то, как всегда, страшно важным, занята Несс, а вечером они оба вернутся домой и – чего же еще ему не хватает для счастья?

Он, в отличие от девицы с рыжими волосами, занят своей любимой работой. Работой, которую делал его отец, защищавший людей от тех, кто ворует время, и отец его отца, защищавший людей от тех, кто ворует деньги, и прадед, защищавший людей от тех, кто ворует страны, и так далее, до самых корней родословного древа. И которую будет делать его сын, и сын его сына, и так далее, до самых дальних ветвей, которых он даже не в силах сейчас представить.

Он был рожден для этой работы. В прямом и переносном смысле рожден для нее. Никто лучше него не мог бы с ней справиться. Возможно, никто кроме него не сумел бы и любить ее так. Или, хотя бы, просто – любить. Он улыбнулся. Все-таки, великая вещь: точно знать, что занимаешь свое место. Почти такая же, как знать, что никто и никогда не сможет его отнять, кроме твоего сына.

Он улыбнулся, благожелательно глядя на город, который приглушенно мерцал за волшебными стеклами Тоя, и тут же нахмурился, обнаружив, что чуть cбоку и сзади, не обгоняя их, но и не отставая, уже давно что-то движется. Зет подался вперед и присмотрелся. Ну, конечно: вездесущие, приставучие и неистребимые, как мухи, близнецы Мак и Дональд со своим самоходным прилавком. Зет покачал головой. Близнецы, конечно, были в своем праве, законов не нарушали, да и вряд ли бы со своим IQ сумели, но даже их куриных мозгов должно было хватить, чтобы не цепляться к служащему Очистки при исполнении. Однако же, дуракам везет, и близнецам сегодня повезло тоже. Пятью минутами раньше Зет, не задумываясь, одним мановением Очистителя превратил бы их драндулет в облако гамбургеров, кетчупа и шестеренок. Теперь же он просто одел защиту, опустил стекло Тоя и, знаком подозвав близнецов поближе, заказал себе кофе и пончики.

Какое-то время они ехали рядом молча.

– У вас совсем, что ли, дела скверно идут? – поинтересовался Зет. – Или линзы давно не меняли?

Близнецы разом повернули к нему свои одинаковые лица клоунов.

– Дела идут превосходно! – хором ответили они.