Бумажный Человек

Когда машина остановилась, он, скрипя зубами, вышел и направился к стеклянной двери. Зайдя внутрь, первым делом поискал взглядом наклейку, извещавшую, что магазин экранирован. Обнаружив ее, снял наушники и очки.

– Добрый день. Чего изволите? – учтиво согнулся выскочивший на звук колокольчика аптекарь.

– Дайте мне что-нибудь от головы, – попросил Зет.

– Могу предложить эконом-вариант, – радостно зачастил аптекарь, – патентованное, успешно себя зарекомендовавшее, первое в рейтинге, первое по результатам опроса подписчиков журнала "Печень", со вкусом клубники, малины и виски, отличное, лучшее, гарантированно помогающее, непроверенное, сомнительное, БАД, приятное для глаза, приятное на ощу…

– Гарантированно помогающее.

Аптекарь кивнул.

– Отличный выбор. Могу также предложить чудесную жидкость для запивания, изумительный кексик для заедания, восхитительную жвачку для зажевывания, первоклассную соль для занюхивания и, наконец, превосходный стаканчик для запивания с ручками, крышкой, трубочкой и картинками из комикса про человека–нечеловека.

Зет внимательно посмотрел на аптекаря.

– Кстати, у вас красные глаза, – немедленно отреагировал тот. – Позвольте порекомендовать отличные капли для глаз, сделанные из выжимки гор…

– Линзы протри! – посоветовал Зет. – Кому ты это впариваешь?

Аптекарь равнодушно пожал плечами. Судя по шрамам и царапинам на лице, работал он явно не первый год.

– Перед Гиппократом все едины, – равнодушно ответил он. – Итого, значит, одна гарантированно действующая таблетка от головной боли. С вас пять кредитов.

Зет расплатился и попросил открыть.

Аптекарь кивнул и, выхватив ножницы, превратился в парикмахера. Через минуту все было кончено. Зет проглотил таблетку.

– Когда подействует? – уточнил он.

– Зависит от особенностей организма – уклончиво сообщил аптекарь. – От трех до десяти минут.

– Точно?

– Гарантированно.

– Ты ведь знаешь: если не подействует, я вернусь и разнесу здесь все к чертовой матери.

Аптекарь учтиво поклонился.

– Я всего лишь робот, сэр. Я с уважением отнесусь к любому проявлению человечности.

***

Не успел Зет выйти из аптеки и свернуть за угол, как врезался в кучку граждан, благоговейно слушавших Проповедника. Тот, естественно, был в черном строгом костюме и белой рубашке со стоячим воротничком. Его светлые голубые глаза горели религиозным пылом. Прихожане – числом пять – стояли перед ним полукругом, как губка, впитывая адреса и бренды. Зет даже не стал останавливаться, а просто, проходя мимо, протянул руку и привычно выхватил из головы Проповедника тяжелый, размером с теннисный, шарик. Тело Проповедника послушно потянулось за шариком, из которого, собственно, и проецировалось. Шарик беспокойно дергался в руке Зета, пытаясь освободиться, но силы были неравны. Ресурсов робота в обрез хватало на борьбу с гравитацией, поддержание трехмерного изображения Проповедника и гипноз слушателей.

Зет покрутил рукой в воздухе – Проповеднику пришлось проделать то же самое – и с силой швырнул шар в стену. В момент, когда голова Проповедника коснулась стены, раздался хлопок, и все исчезло.

– Чудо! Чудо! – заголосила паства, не знающая, что действие гипноза будет осенять ее еще минут пять, не больше. Зет, не глядя на несчастных, прошел к Тою.

Но, стоило ему открыть дверцу, как в голове что-то сместилось, сдвинулось и тяжело ударило по глазам. Зет пошатнулся. Ощущение было такое, будто мозг, поднатужившись, влажной мясистой жабой сиганул к Луне, но, конечно же, не допрыгнув, тяжко рухнул обратно. Перед глазами заплясали тошнотворные яркие точки.

Аптекарь не обманул. Таблетка, определенно, действовала. Зет скрипнул зубами и тяжело опустился на сиденье.

– Слушай, Той, мне что-то нехорошо. Я посплю часик, а ты подежурь, ладно?

– С какой стати? – холодно отозвался Той.

– А после смены скатались бы на тайскую мойку…

– Хорошо, – был ответ.

Зет прикрыл глаза и тут же уснул.

***

Ничего хорошего в таком состоянии, конечно, присниться не могло. Приснилось плохое. Зет лежал на горячем песке, одним глазом глядя в мутное потрескавшееся небо. Точнее, небо-то, как раз, было ясным и безмятежным. Мутным, потрескавшимся и, вдобавок, круглым, оказался глаз Зета. На то были причины: глаз принадлежал рыбе, а рыба была мертва. Случилось это, по всей видимости, давно, потому что кости, ломаясь под тяжестью обвалившегося на них мяса, уже проткнули чешую и крепко пришили рыбу к песку.

В песок медленно уходило и остальное. По капле, по крошке, Зет–рыба просачивался в песок под собственной тяжестью, и он бы, конечно, непременно проснулся, если бы это не было так приятно.

Он менялся. С каждой песчинкой очищался все больше и больше. Уже исчезли мораль, совесть и принципы. С ними ушли обязательства. Пропали страх и боль, пространство и время. Проблемы, заботы и неприятности. Что там еще осталось – какие крупицы задержались в верхней чаше этих песочных часов? Всего ничего. Родители – и вот их нет. Работа, друзья – их нет уже тоже. И вот, вот последняя. Несс? Зет вскрикнул и, наконец, проснулся.

***