Бумажный Человек

– Асфальт держит крепко. Кроме того, бежать некуда.

Они помолчали, глядя на тело.

– Пора, – сказала первая фигура. – Попробуйте на этот раз сами.

Вторая поспешно вскинула руку, и из ладони выросло красивое зеленоватое пламя. Оно коснулось тела Повара, и через минуту его не стало. Ветер бережно подхватил горстку пепла и унес ее прочь.

– Наказание, – торжественно объявила вторая фигура, глядя, как разглаживаются опустевшие асфальтовые щупальца.

Не говоря больше ни слова, фигуры развернулись и медленно двинулись прочь, постепенно исчезая в земле.

Зет нащупал дверную ручку.

– Но ведь это я! Я! – прохрипел он из последних сил, зная, что не хочет, не может… не будет так жить.

Холодный насмешливый голос Тоя одернул зарвавшуюся лягушку, решившую, что ей хватит сил на прыжок.

– Не смешите, гражданин. Виновные наказаны, и других не будет. Едем.

Фигуры уже растворились в земле, и площадь быстро возвращалась к обычной жизни. Зет до крови закусил губу. Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл лицо руками.

– Едем, – повторил Той. – Нас здесь больше ничто не держит.

Зет отнял от лица руки.

– Зачем ты это сделал? – через силу спросил он. – Ты же меня ненавидишь, я знаю.

– К сожалению, – отозвался Той, – но тайскую мойку без водителя не пускают.

2. Y

– Отвали по-хорошему, а? – предупредл гражданин Y334XT, или просто Уайт, натягивая одеяло на голову.

– Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Бац! Тук-тук! Бац! Бац! Бац! Тук-тук! Бац! Бац! Бац! Бац! Тук-тук! Тук-тук! Бац! Бац! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Бац!1 – в отчаянии, отстучал по одеялу слуга.

И отлично он знал, что Уайт не обучен азбуке Морзе, но – вдруг? И потом, что ему оставалось? Голосовой блок сгорел месяц назад, да и от работающего было не много толку: ночью Уайт надежно затыкал уши берушами. Надежнее даже, чем днем. А ведь он и днем старался на славу. Квартира была старая, обстановка – недорогая, техника – дешевая, и всё без исключения – на редкость болтливое. Достоинство, сдержанность и тишина были здесь не в почете. Дом полнился звуками. Вещи бормотали, нашептывали, советовали, рекомендовали, напевали, уговаривали и увещевали. Холодильник был положительно несносен. Содержимое вело себя чуть потише, но его было больше, и, стоило открыть дверцу, пыталось перекричать друг друга. Особенно старались, чуя близкую смерть, просроченные продукты. Их отчаянные крики не стихали даже при закрытой дверце. В ванную было страшно зайти. Из туалета хотелось сразу же выйти. Кухня… В общем, Уайт старался не вынимать дома беруши.

Слуга чуть отступил от кровати и подождал результата. Напрасно: азбуку Морзе хозяин так и не выучил. Непостижимо! Вчера вечером он лично положил листочек с алфавитом хозяину на подушку. Мало того, он собственными линзами видел, как хозяин вертел эту бумажку в руках. И, тем не менее, не запомнил. Слуга, как и все роботы, сильно переоценивал умственные способности хозяина. Сделанный по образу и подобию, а, значит, привыкший судить по себе, он просто не мог представить, чтобы все было так плохо. Нежелание хозяина уступить в такой мелочи, как загрузка в память жалкого килобайта информации, служило для бедняги неиссякаемым источником разочарования.

Слуга сверился с часами. Шесть часов пятьдесят пять минут. Он съездил на кухню, достал из холодильника кубик льда и, вернувшись, ловко сунул его под одеяло туда, где, приблизительно, у хозяина была середина. Дикий вопль показал, что именно там середина и была. Уайт, наконец, сел в кровати и злобно уставился на циферблат.

– Твою же фабрику! – простонал он. – Без пяти семь! Ты что, издеваешься? Мы уже почти опоздали. Я сколько раз просил будить меня раньше?

Слуга молча поклонился и откатился в свой угол.

Уайт осмотрелся. Тесс спала, как сурок; даром, что пятка Твика, грязная и вонючая, уж в этом можно было не сомневаться, утыкалась ей прямо в нос. Сам Твик спал, как убитый, и разбудить его могла только Тесс. Поперек Твика спал Квик. Этот мог дрыхнуть хоть до второго пришествия или до тех пор, пока не проснется Твик. И, наконец, поверх всего устроился Мик. Этот спал, как младенец, был младенцем и, главное, его это совершенно устраивало. Разбудить Мика, чтобы тот, минуя прочие стадии, сразу переключился на позитив, умел только Квик.

Уайт осторожно тронул жену за плечо. Та мгновенно открыла глаза.

– Минуточку, сейчас все будет, – уверенно заявила она и закрыла их снова.

Уайт мрачно усмехнулся и, наклонившись к самому уху жены, отчетливо произнес:

– Без пяти семь!

Ответом было страшное проклятие. Но не прошло и минуты, а Тесс уже разбудила Твика, тот пробудил Квика, а Квик растолкал Мика. Самое удивительное, что все трое при этом были в прекрасном расположении духа.

– Наверное, это все-таки не мои дети, – с горечью констатировал Уайт. – Подумать только! Еще нет и семи, а они уже улыбаются.

– А? Что? Чего? Подожди секунду, – четыре пары глаз вопрошающе уставились на него, четыре пары рук потянулись вынимать из ушей ненавистные беруши.

Уайт поспешно замахал руками и замотал головой.