Бумажный лебедь

– Скай? – Судя по шороху, отец искал очки, словно хотел убедиться, что не спит. – Скай, это ты? – В его голосе не осталось ни капли сонливости.

– Папа.

– Скай. – Он будто нащупал руку помощи и с радостью за нее ухватился.

– Я жива, папа.

Мы оба не знали, что сказать. Я впервые услышала, как отец плачет.

– Где ты? – спросил он.

– На яхте. Не знаю, где именно, но спасатели уже в пути. Я сообщу, когда… – И тут звонок прервался.

– Алло! – Я немного подождала. – Алло!

Сел аккумулятор. Я прижала телефон к груди, зная, что отец еще ждет где-то там, далеко.

Не уходи.

Побудь со мной подольше.

Когда я отложила телефон, ветер уже утих. Шторм заканчивался. Шлюпка удержалась на тросах, но океан все еще волновался. Дамиан по-прежнему лежал без сознания.

Я схватила найденную в рубке аптечку, затем вернулась за револьвером и заткнула его за пояс: рисковать ни к чему. Поспешив к Дамиану, я промыла и обработала рану. Она была глубокой, требовались швы. Я знала лишь азы первой помощи, поэтому просто наложила свернутый в несколько раз кусок бинта. Кровь пропитала его насквозь. Тогда я прижала к голове Дамиана полотенце, надеясь, что кровотечение замедлится.

Яхта по-прежнему дрейфовала на автопилоте, когда запищал радар.

Спасатели на подходе.

Я откинула волосы у Дамиана со лба. Они слиплись от крови.

Как же так, Эстебандидо?

Мне хотелось плакать, потому что в этом человеке погиб другой, которого я любила, а я даже не знала, когда это случилось. Теперь этого мальчика в теле мужчины заберут у меня навсегда.

На небе сверкнула ветвистая молния, и на миг я увидела его. Эстебана. С перепачканными пальцами и широкой улыбкой на лице: он только что впервые попробовал клубнику.

Что же с тобой случилось? Что?

Я долго гладила его по голове, легонько раскачиваясь.

Нас нагнала другая яхта, и на борт поднялся незнакомый мужчина.

– Все будет хорошо, – успокоил он. – Оружие вам больше не понадобится.

Я и забыла про револьвер; мужчина его забрал.

Веки у Дамиана задрожали.

– Рафаэль, – прошептал он.

У меня кровь застыла в жилах.

«Ну как, удалось?» – еще недавно спрашивал Дамиан у некоего Рафаэля, который записывал мои крики на диктофон.

– Я здесь, Дамиан, – сказал мужчина, которого я приняла за спасателя. – Я здесь.

Глава 11

Мы плыли вдоль ночного побережья, изрезанного бухтами и бухточками. Рафаэль управлял яхтой Дамиана, а следом на другом судне плыл его друг Мануэль. Дамиан истекал кровью; я сидела на палубе, устроив его голову у себя на коленях. Он изредка открывал глаза, взгляд его невидяще блуждал, и всякий раз меня охватывала ясная, пронзительная горечь: я видела в этом взгляде отголоски Эстебана. Как бы Дамиан ни противился. Он лежал передо мной, абсолютно беззащитный. Казалось, я чувствую его боль. Не ту физическую боль, которая медленно его подтачивала, а душевные терзания, таившиеся глубоко внутри. Что-то большое билось в железные прутья его сердца, не в силах вырваться наружу. Дамиан вздрагивал всем телом, а я пыталась его удержать.

– Тише. Ш-ш-ш.

Сама не заметив, я замурлыкала под нос колыбельную МамаЛу. Не знаю, для себя или для Дамиана. Он перестал метаться: похоже, песня его успокоила.

Мы оба промокли до нитки, и хотя волны уже улеглись, дул холодный ветер. Дамиана трясло. Я прижала его к себе, и он задрожал у меня на коленях, уткнувшись носом мне в живот.

Совсем как ребенок. Наверное, думает, что я – МамаЛу.

Я хотела обнять его крепче и в то же время оттолкнуть. Зачем мне только понадобилось утешать Дамиана? И разве могла я поступить иначе?

Я все еще пела ему, когда солнце выглянуло из-за горизонта. Ближе к вечеру яхта пристала к маленькому острову, покрытому лесистыми холмами, которые спускались к бело-песчаным берегам. Я не заметила ни крупных зданий, ни дорог, ни автомобилей.

Мужчины отнесли Дамиана в небольшой коттедж, притаившийся среди пальм, и положили на диван цвета перьев фламинго. Дамиан застонал. Удивительно, как он вообще протянул целый день, потеряв столько крови. Рафаэль, похоже, не разделял моего беспокойства.

– Все будет хорошо, слышишь? – произнес он, хотя Дамиан побелел и ни на что не реагировал.

Рафаэль отправил Мануэля на лодке за лекарствами, а сам заглянул в аптечку первой помощи.

Их с Дамианом сходство ограничивалось смуглой кожей. Рафаэль был на несколько дюймов выше, светловолосым и зеленоглазым. Его одежду я не назвала бы ни страшной, ни заурядной. Футболка – из первосортного хлопка без примесей, с ровными, хорошо проглаженными швами. Часы стоили больше, чем яхта, на которой мы приплыли, а туфли… туфли напомнили мне те, что красовались на ногах у Дамиана в день моего похищения: мягкая итальянская кожа, ручная выделка.